Научная дипломатия в интерпретациях российских специалистов

Вызовы, с которыми сталкивается Россия в условиях обострения отношений с Западом, приводят к необходимости поиска новых способов ослабления разногласий. В этом контексте широкое обсуждение получили возможности научной дипломатии. Наибольшее распространение в среде западных исследователей и практиков получило определение, выделяющее три измерения этого феномена: наука в дипломатии, дипломатия для науки, наука для дипломатии. Несмотря на то что термин «научная дипломатия» фигурирует в российской Стратегии научно-технологического развития 2016 г. и часто употребляется в СМИ, среди отечественных учёных и дипломатов до сих пор нет единого мнения по поводу того, что он должен включать. Сохраняются также различия в представлениях о целях и средствах этого рода деятельности, его отличиях от международного научно-технического сотрудничества и внешней политики, а также относительно практик, в которых она воплощается. В статье представлены итоги серии полуструктурированных интервью c российскими экспертами, участвующими в выстраивании международного сотрудничества в сфере науки, а потому вовлечёнными в проведение научной дипломатии. Респонденты, среди которых – сотрудники Российского научного фонда и Российского фонда фундаментальных исследований, отвечающие за международное сотрудничество, сотрудники МГИМО и Дипломатической академии, а также исследователи-международники, – представили своё понимание «научной дипломатии», а также проанализировали задачи, методы и целесообразность выделения трёх её измерений. В ходе интервью обсуждались инструменты этой деятельности, вопросы оценки эффективности их использования. Кроме того, предметом анализа выступало соотнесение научной дипломатии и научной политики. Наибольший интерес для данного исследования представляли вопросы, касающиеся конкретных примеров и практик, характеризующих с точки зрения интервьюируемых каждое измерение научной дипломатии в отдельности. По итогам проведённой работы автор приходит к выводу, что третье измерение научной дипломатии – наука для дипломатии – обладает для российских экспертов наибольшей практической ценностью в контексте взаимодействия и взаимовлияния учёных и дипломатов в контексте международного сотрудничества.

1. Астафьева Н.М., Раев М.Д. Влияние крупномасштабного удалённого атмосферного окружения на траектории тропических циклонов // Современные проблемы дистанционного зондирования Земли из космоса. 2010. Т. 7. №. 1. С. 61–74.

2. Байков А.А., Пичков О.Б. Магистерская подготовка в МГИМО: традиции и новаторство // Высшее образование в России. 2016. № 4. С. 136–143.

3. Блинов А.Н., Коннов В.И. Национальные научные фонды и финансирование фундаментальной науки // Мировая экономика и международные отношения. 2017. Т. 61. № 6. С. 5–13.

4. Блинов А.Н., Талагаева Д.А. Научное сообщество как политический актор: роль международных научных объединений // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. 2014. № 1 (72). С. 174–183.

5. Дежина И.Г. Механизмы государственного финансирования науки в России. М.: ИЭПП, 2006. 130 с.

6. Киселёв В., Нечаева Е. Новое измерение научной дипломатии. 15.12.2017. URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/novoe-izmerenie-nauchnoy-diplomatii/ (дата обращения: 26.08.2018).

7. Коннов В.И., Балышев А.В. Научная политика США: от концепций к практикам // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2012. № 2. С. 5–12.

8. Коннов В.И., Репина М.И. Эволюция моделей университетского управления от «studium generale» до «предпринимательского университета» // Международные процессы. 2015. Т. 13. № 40. С. 35–47.

9. Най Дж. Будущее власти: как стратегия умной силы меняет XXI век. М.: АСТ, 2014. 448 c.

10. Наумкин В.В. Исламизм, этничность и конфликты: о роли символической политики // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2009. №. 1. С. 9–27.

11. Петровский А.Б., Ройзензон Г.В., Тихонов И.П., Балышев А.В. Оценка результативности научных проектов по многим критериям // Теория и практика системного анализа ТПСА-2010. 2010. С. 60–69.

12. Романова М.Д. Влияние культурного контекста на формирование научной политики (опыт Франции) // Полис. Политические исследования. 2015. №5. С. 119–129.

13. Романова М.Д. Значимость научной дипломатии растёт // Вестник Российского фонда фундаментальных исследований. 2018. Т. 97. № 1. С. 78–83.

14. Романова М.Д. Научная дипломатия: измерения и практики // Наука. Инновации. Образование. 2017. №1 (23). С. 38–52.

15. Шестопал А.В., Силантьева М.В. «Мягкая сила» культурных модуляторов современных модернизационных процессов // Вестник МГИМО-Университета. 2012. № 6 (27). С. 168–171.

16. Юдин Н.В. Системное прочтение феномена мягкой силы // Международные процессы. 2015. Т. 13. №. 2. С. 96–105.

17. Berkman P.A. Stability and peace in the Arctic Ocean through science diplomacy // Science & Diplomacy. 2014. Vol. 3. No. 2. P. 1–6.

18. Haas P. Introduction: Epistemic Communities and International Policy Coordination. // International Organization. 1992. Vol. 46. No. 1. P. 23–37.

19. Krige J. American Hegemony and the Postwar Reconstruction of Science in Europe. Cambridge: MIT Press, 2006. 376 p.

20. Ruffini P.B. What Is Science Diplomacy? // Science and Diplomacy. Springer, Cham, 2017. P. 11–26. Willis G.B. Cognitive interviewing. London: Sage Publications, 2005. 352 p.