Факторы и основания гегемонии США в XXI веке, а также ее влияние на стабильность современной международной системы и перспективы эволюции последней находятся в центре внимания многих исследователей, представляя собой актуальную проблему современной теории международных отношений. При этом в современной науке распространено понимание гегемонии, с одной стороны, как материального доминирования и господства одного государства над другими, обеспечиваемого прежде всего инструментами принуждения (в отличие, скажем, от лидерства, вытекающего из потенциала убеждения и мобилизации союзников [Шаклеина 2002]), а с другой – как способности державы-лидера формулировать правила международного поведения и обеспечивать их соблюдение. Как следствие, ученые, придерживающиеся реалистских взглядов на международную политику, абсолютизируют объективные, «материальные» аспекты этого феномена, в то время как исследователи либерального и конструктивистского направлений сосредоточивают свое внимание на изучении роли «идеациональных» (ideational) факторов. Это порождает методологические противоречия и затрудняет комплексное изучение факторов стабильности и динамики современной международной системы.

Автор статьи оценивает перспективы стабильности современной международной системы с учетом как «материальных» (уровень экономического развития, военная мощь, доступ к передовым технологиям), так и «идеациональных» (лидерство, идеология, легитимность) факторов. Особое внимание уделено природе и особенностям функционирования консенсусных механизмов поддержания устойчивости гегемонистского правления (общие ценности и моральные нормы, идеология), формирующих консолидирующие идентичности, которые, в свою очередь, обеспечивают согласие второстепенных государств с существующей властной асимметрией и гарантируют стабильность всего общественного порядка. Оценивая перспективы устойчивости глобальной американской гегемонии, автор приходит к заключению, что, несмотря на значительное ослабление экономической мощи США и усиление потенциальных конкурентов, фундамент современного гегемонистского порядка выглядит относительно прочным. Нормативное доминирование США, сохраняющееся благодаря разветвленной сети глобальных и региональных институтов, позволяет смягчать ревизионистские настроения, вызванные недовольством ряда второстепенных держав их положением в международной иерархии. Кроме того, способность США обеспечивать политическую и идеологическую интеграцию развитых капиталистических стран на основе общей модели общественного развития, а также неолиберальных ценностей (рыночная экономика, демократия, права человека и т.д.), позволяет поддерживать глобальное лидерство США, не допуская появления мощных антисистемных вызовов внутри «неолиберального блока». Автор констатирует, что самым опасным вызовом современной американской гегемонии является «делегитимация» США как единственной державы, способной гарантировать соблюдение общепринятых норм международного поведения, а также формулировать наиболее перспективные направления социально-экономического развития. 

В статье рассматривается эволюция экономических санкций как внешнеполитического инструмента с момента окончания Второй мировой войны до настоящего времени. Исследование построено на сравнительном анализе наиболее показательных случаев использования ограничительных мер. Делаются выводы, способные не только уточнить теоретические рамки  понимания мирополитического значения экономических санкций, но и помочь выработке практических рекомендаций по использованию этого инструмента для достижения внешнеполитических целей России и противодействия санкциям, налагаемым на нее.

Во-первых, в каждом из изученных случаев использования экономических санкций ключевое влияние на особенности их использования оказала структура международной системы. Во-вторых, в XX веке первоначально при введении санкций ставились масштабные цели, которые затрагивали жизненно важные интересы стран, против которых вводимые ограничения были направлены. Санкции нынешнего столетия имели гораздо более ограниченные цели.

В-третьих, структура международной системы предопределила различия в роли международных институтов в рассматриваемых случаях, а также выбор методов вовлечения дополнительных участников в реализацию санкционных мер.

В-четвертых, санкции действительно могут стать эффективным инструментом политического давления. Однако их значение не следует преувеличивать. В большинстве случаев они не способны стать адекватной альтернативой использованию военной силы. Санкции могут быть действенны только против государств, не относящихся к числу великих или региональных держав. В-пятых, успешное противодействие ограничительным мерам требует организации усилий частного сектора страны, являющейся объектом санкционного воздействия. Законодательные меры противодействия неэффективны и зачастую увеличивают ущерб для страны-объекта.

В современной мировой политике Ближний Восток выступает ключевым регионом, где разворачивается соперничество между великими державами. Другие конфликтные регионы (Восточная Азия, Закавказье, а в последнее время и Восточная Европа) сохраняют свою значимость. Однако ситуация на Ближнем Востоке непосредственно влияет на соотношение сил между ведущими центрами силы. Значимость ближневосточного региона обусловлена не только наличием здесь крупнейших в мире запасов углеводородов. Не меньшую роль играют его стратегическое положение, а также сосредоточение в этом регионе «новых вызовов» - от подъема транснациональных террористических сетей до обострения проблемы нераспространения ядерного оружия. В 2000-х годах стержнем ближневосточной политики был американский проект «Большого Ближнего Востока» (Greater Middle East). В начале 2004 г. администрация Дж. Буша-младшего (2001 – 2008) сформулировала две приоритетные задачи в отношении «Большого Ближнего Востока»: демократизация политических режимов и борьба с транснациональным сетевым терроризмом. Однако проект «Большого Ближнего Востока» оказался неудачным. Попытки Вашингтона осуществить ускоренную демократизацию стран Ближнего Востока (от Ирака и Ливана до Палестинской автономии) привели к ослаблению авторитарных светских режимов и усилили радикальные исламистские течения. Эти тенденции предопределили последующее обострение соперничества великих держав в регионе.

Автор данной статьи ставит своей задачей изучение причин феномена «арабской весны», рассмотрение основных событий данного процесса в регионе Северной Африки и Ближнего Востока и их влияние на региональные процессы и позиции основных вовлеченных в них игроков. Кроме того, большое внимание уделяется концептуальным подходам США к ситуации в данном регионе и их непосредственной реализации, а также рассматривается эволюция участия США в процессах Ближнего Востока и Северной Африки. Автор приходит к выводу о том, что испробованные за последние пять лет Вашингтоном стратегии в отношении региона не имели успеха, при этом наблюдаемое сегодня изменение подхода США к участию в региональных процессах дает возможность другим внерегиональным игрокам активизировать свое присутствие в нем.

На фоне меняющейся международной среды возникает необходимость пересмотра теоретических и концептуальных подходов к изучению международных отношений. Одним из принципов, требующих такого переосмысления, является понятие «баланса сил», теоретические основы которого были заложены в отличных от сегодняшних мирополитических условиях. Анализ развития концепции «баланса сил» показывает, что с течением времени ее трактовки заметно изменялись и дополнялись новыми аргументами, что привело к понятийной многозначности и даже размытости. Заметны также различия подходов к «балансу сил» во внешнеполитической практике различных государств. Эволюционировало и само понятие силы в международных отношениях, а также способы ее применения. Во второй половине XX в. сформировались новые условия, диктующие потребность критического подхода к традиционному реалистскому пониманию принципа «баланса сил», что привело к возникновению новых концептуальных моделей, объясняющих поведение субъектов мировой политики.

Автор данной статьи изучает основные теоретические подходы к принципу «баланса сил» и приходит к выводу о необходимости обновления интерпретации этого принципа ввиду противоречий в его трактовке, а также изменений международной среды, в которой он реализуется в современном мире. В статье уделяется внимание такому фактору, как структура международного переговорного процесса, изменение которой отражается на расширении спектра возможных способов обеспечения баланса сил. В результате автор, рассматривая принцип баланса сил с точки зрения неоинституционализма, приходит к выводу о том, что его следует понимать как систему ожиданий, внешнеполитических установок и рациональностей, которые формируют поведение субъектов в мировой политике и обусловливают равновесие в международной среде.

В первой половине второго десятилетия XXI века международные отношения характеризируются усилением интеграционных процессов как в периферийных регионах Евразии (Транстихоокеанское партнерство, Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство), так и в ее центральной части (евразийская интеграция России, Белоруссии и Казахстана). Китай – океаническая и континентальная держава, которая всегда уделяла пристальное внимание и восточному (морскому или азиатско-тихоокеанскому), и западному (континентальному или евразийскому) направлению во внешнеполитической стратегии. Цель данной статьи – выявить новые вызовы и особенности проведения внешнеполитической стратегии Китая на западном, континентальном, евразийском направлении в соотнесении с евразийской интеграцией России, Белоруссии и Казахстана. После возвращения В.В.Путина на пост Президента Российской Федерации прогресс евразийской интеграции и создание Евразийского союза рассматриваются в России как одно из главных стратегических направлений внешнеполитической повестки дня и основа для реализации российской «мечты о статусе евразийской сверхдержавы». Россия, опираясь на новое объединение, прежде всего стремится укрепить свои позиции в Центральной Евразии. Согласно намеченному плану в 2015 г. будет образован Евразийский экономический союз (ЕЭС). Китай, находящийся к востоку от Центральной Евразии, всё время поддерживал тесные политические, экономические и культурные связи со странами региона и выступал в качестве «азиатско-европейской» державы. В понимании китайских исследователей текущие евразийские интеграционные процессы имеют огромное значение для западной части Китая. Успешное построение отношений Китая с ЕЭС поможет обеспечить такое состояние внешнеполитической среды, которое будет способствовать углублению реформ и увеличению открытости КНР в ближайшие годы. В связи с этим вопросы: «каким образом китайское научное сообщество воспринимает феномен Евразийского союза?», «какое влияние Евразийский союз и евразийская интеграция оказывают на российско-китайские отношения и Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС)?», «как Китай будет относиться к Евразийскому союзу?» – несомненно, актуальны для китайского научного сообщества. Авторы полагают, что для эффективного развития отношений с ЕЭС, а в перспективе – и с Евразийским союзом Китай должен настаивать на следующих основополагающих принципах внешней политики: (1) Тезис «Китай – страна, близкая к Центральной Азии» является ядром новой внешнеполитической идентичности страны на западном направлении; (2) российско-китайские отношения – фундамент для развития отношений Китая с Евразийским союзом; (3) Шанхайская организация сотрудничества и Евразийский союз служат двумя опорами для поддержания развития и безопасности Китая в регионе, находящемся в непосредственной близости от западной части страны.

Статья представляет собой анализ влияния кризиса на Украине на отношения Европейского Союза и России. Ее цель – определение концептуальных препятствий на пути взаимопонимания Брюсселя и Москвы по вопросам постсоветского пространства на примере Украины. Принятые решения по линии Брюссель – Киев – Москва во время событий конца 2013 г. и первой половины 2014 г. становятся основой для рассмотрения импульсов, способствующих диалогу или сужающих спектр возможного взаимодействия. В статье также предпринят анализ российского экспертного дискурса, посвященного политическим процессам на Украине. Он позволяет сделать ряд полезных выводов о взаимных подходах ЕС и России, выявить разногласия и их политические последствия. Основные проблемы в отношениях между сторонами вытекают из ошибочного восприятия и взаимного недоверия, отсутствия взаимопонимания по общим вопросам и обоюдного уважения интересов. Брюссель и Москва выступают в отношениях с постсоветскими странами как полярные центры, формирующие антагонистические интеграционные модели. В статье представлены базовые расхождения России и ЕС в отношении привлечения новых стран к их интеграционным инициативам. В действиях обеих сторон заметно отсутствие стратегического планирования, что даёт основания оценивать отношения ЕС и России как инерционные. Одновременно взаимная зависимость от двустороннего сотрудничества, а также понимание необходимости стабильного сотрудничества для внутреннего развития каждой их них не позволяет сторонам перейти к прямой конфронтации.

В начале XXI в. государства – уже далеко не единственные участники глобальной энергетики, хотя по-прежнему главные. Велика роль публичных энергетических корпораций, особенно транснационального уровня. Некоторые из них по своему экономическому потенциалу превосходят многие страны. При этом в корпоративной среде наблюдаются две диссонирующие тенденции: с одной стороны, сокращение числа компаний в силу процессов слияний и поглощений, обусловленных острой конкурентной борьбой; с другой – появление новых бизнес-единиц в связи с продолжающейся либерализацией энергетической сферы, а также развитием зеленой и неконвенциональной углеводородной энергетики. Международные правительственные и неправительственные институты, включая клубы и форумы, также продолжают вносить ощутимый вклад в решение мировых энергетических проблем. Кроме того, поскольку развитие современной энергетики требует существенных финансовых ресурсов (например, для освоения капиталоемких морских или сланцевых углеводородов), участниками глобальной энергетики по праву становятся крупные, особенно транснациональные, финансовые структуры, кредитующие энергетические компании и проекты. Цены на энергоносители, равно как и рыночная капитализация публичных энергетических корпораций, определяются на биржах. Это дает основания причислять к «финансовым участникам» глобальной энергетики многочисленные инвестиционные фонды и даже индивидуальных частных инвесторов. Своими действиями, порой спекулятивными, они могут провоцировать как позитивные, так и негативные тенденции не только на самих фондовых площадках, но и непосредственно в реальных секторах энергетики. Наконец, любые деструктивные силы: сепаратисты, морские пираты, террористы – характеризующиеся наличием субъектной воли и целенаправленностью действий, нарушающих энергоснабжение, должны автоматически причисляться к участникам глобальной энергетики. В связи с тем, что обеспечение энергетической безопасности немыслимо без доступа к информации о состоянии и перспективах мировой энергетики, а также обладания новейшими энергетическими технологиями, круг участников глобальной энергетики становится еще шире. Речь здесь идет, с одной стороны, о ведущих СМИ и мозговых центрах, с другой – о сервисных компаниях и поставщиках технологий.

В последнее время очевидна потребность России в консолидации ослабевших в турбулентные 1980-е и 1990-е годы международных позиций. Внешняя политика – важнейшая функция государства, гарантия и предпосылка его физической защищенности и экономического процветания. Но ее реализация всегда требовала огромных затрат. Причем не только материальных. А.Д. Богатуров писал о креативном ресурсе как важнейшей характеристике великой державы, то есть ее способности выдвигать в инициативном – упреждающем – режиме нестандартные решения сложных проблем и удержаться таким образом в положении лидера ситуации [Богатуров 2007]. Думается, вместе с тем, что у каждого государства остаются незадействованными резервы, позволяющие «без особых расходов» повысить эффективность международной деятельности. И у внешней политики России такие возможности сегодня имеются.

Рецензия на книгу: Мегатренды. Основные траектории эволюции мирового порядка в XXI веке: Изд. второе, испр. и доп. / Под редакцией Т.А. Шаклеиной и А.А. Байкова. М.: АСПЕКТ ПРЕСС, 2014. 448 c.

Рецензия на книгу: «Дилеммы Британии: поиск путей развития / Под ред. Ал.А. Громыко, Е.В. Ананьевой. М.: Издательство «Весь мир», 2014. 480 с.

Статьи главных рубрик этого выпуска журнала – «Реальность и теория», «Аналитические призмы» и «Фиксируем тенденцию» – Редколлегия журнала подбирала, отталкиваясь от проблем ной канвы, заданной выступлением президента В.Путина на ежегодном Валдае. В этот раз диапазон поднятых тем дал богатую пищу не только для политологов-прикладников, но и для тех, кто работает на развитие теории международных отношений и приращение нового знания. Стабильность мировой системы и роль гегемонии США в ее поддержании; «новые старые» зоны столкновения интересов великих держав; ретроспектива эффективности санкций в мировой политике; переосмысление «баланса сил» и других традиционных категорий международно-политического анализа с поправкой на изменившуюся стратегическую ситуацию; возможности для геополитического маневра России на постсоветском пространстве на фоне нарастающего давления с Запада; пути преодоления российско-евросоюзовского антагонизма… Такова – бегло – сюжетика авторских исследований, положенных в основу предлагаемого вниманию Читателя номера. А открывает его, представляя программу и смысл Валдайского форума, специальный комментарий члена его Программного комитета, профессора Олега БАРАБАНОВА.