Переговорный процесс по проблеме противоспутникового оружия (ПСО) был важной составной частью американосоветского диалога на завершающем этапе разрядки международной напряжённости. Переговоры 1978–1979 годов по этой теме стали возможными вследствие того, что руководство обеих стран в те годы рассматривало безопасность комплексно. В повестку двусторонних переговоров проблема ПСО была включена для того, чтобы ограничить милитаризацию космоса и исключить одностороннее нарушение силового паритета. В своё время эти переговоры не подлежали широкой огласке. В статье рассмотрен процесс подготовки американской стороны к переговорам с советскими коллегами, показан уровень осведомлённости американских переговорщиков о реальном состоянии дел в области ПСО в СССР. Анализируются вызовы, стоявшие перед американской администрацией в военнокосмической сфере, мотивы её руководителей, позиции ключевых ведомств (Госдепартамента, военных, Белого дома). Рассматриваются причины провала переговоров и его последствия. 1970е годы вошли в историю как период крупнейших достижений в области ограничения вооружений и сотрудничества в создании механизмов поддержания стабильности в мире, проявившихся в первую очередь в подписании ряда советскоамериканских соглашений об ограничении различных видов вооружений. ПСО в те годы была относительно новой проблемой, требовавшей комплексного изучения и продуманного двустороннего (а в перспективе и многостороннего) решения. Американские военные осознавали растущую зависимость от своей спутниковой группировки, обеспечивающей функции связи, разведки  и  геопозиционирования. Серьёзные  опасения  в  Вашингтоне  вызывали  испытания в СССР системы ИС («истребитель спутников»). Разработка собственных противоспутниковых систем в США затягивалась, что привело к установлению дисбаланса между двумя сверхдержавами в военнокосмической сфере. Стремясь исправить эту ситуацию, президент Дж. Картер стал руководствоваться «двухколейным подходом». С одной стороны, США активизировали работы по созданию спутникового перехватчика, с другой – были инициированы переговоры с СССР с целью подписания соглашения, ограничивающего или запрещающего средства ПСО. Выработка тактики и формулирование перед американской делегацией задач к предстоящим переговорам осложнялись спецификой ПСО и межведомственными разногласиями. Фактически перед американской дипломатией ставилась задача побудить СССР пойти на уступки, не предлагая взамен ничего равноценного. Первое обращение к СССР с предложением начать переговоры американцы сделали в марте 1977 года, однако стороны сели за стол переговоров только в июне 1978го в Хельсинки. Два следующих раунда  прошли  в  январе–феврале  и  в  апреле–июне 1979 года. В ходе полемики выявилось несколько принципиальных разногласий, в частности по поводу того, какие и чьи спутники должны подлежать защите, какие противоспутниковые системы должны быть запрещены. Переговоры по ПСО были приостановлены без определённого результата сначала в связи с ожиданием ратификации договора ОСВ2, позже – из-за афганских событий конца 1979 года. В статье приведены новые сведения о содержании и особенностях переговорного процесса в годы разрядки международной напряжённости, что позволяет выделить некоторые характерные черты деятельности американской дипломатии в неблагоприятных для неё условиях.

Кризис традиционной финансовой системы и волна технологических новаций способствовали опережающему становлению глобального криптокомплекса. Этот комплекс развивается быстрыми темпами, на конец июля 2018 г. в мире действовало около 1700 криптопроектов. Криптокомплекс включает в себя отдельные криптосистемы, которые связаны в единую сеть через торговлю криптовалютами. В статье раскрываются экономическая природа и бизнес-модели трёх самых крупных и наиболее известных криптосистем – Bitcoin, Ethereum и Ripple, на которые приходится около 70% совокупной капитализации глобального криптокомплекса. Если Bitcoin и Ethereum пытаются выстроить альтернативу традиционной финансовой системе, то Ripple предлагает новые высокотехнологичные и эффективные решения для сложившихся банковской и платёжных систем. Авторы показывают, что самая крупная глобальная частная криптосистема Bitcoin, цель которой заключается в замене фиатных денег одноимённой криптовалютой, в действительности очень далека от идеальной системы распределённых денег, автоматически поддерживающей сделки между равными партнёрами через нейтральный компьютерный код. Bitcoin, как и другим системам криптовалют, присуща своя иерархия, в ней ярко проявляются монопольные эффекты. Де-факто контроль над работой Bitcoin осуществляется крупными игроками, заменившими собой центральный банк. Эти игроки являются основными бенефициарами от периодического роста капитализации криптовалют. Стратегическая задача превращения bitcoin в альтернативу фиатным деньгам в качестве массово используемого платёжного средства потерпела неудачу. Из-за повышенной ценовой волатильности bitcoin не смог составить достойную альтернативу фиатным деньгам и традиционным активам в качестве средства сбережения для массового инвестора. Бизнес-модели Ethereum и Ripple слабо связаны с динамикой развития криптовалют, обслуживающих эти системы. Бизнес-модель Ethereum заключается в максимизации доходов, рент и любых выгод от экстенсивного развития системы для её создателей. Ripple делает экономическую ставку на продажу своих специальных программных решений традиционным игрокам финансового рынка. Авторы делают вывод, что криптовалюты эффективно обслуживают интересы двух клиентел. Во-первых, пионеров цифровизации финансового сектора в лице программистов, инженеров-компьютерщиков, специалистов по криптографии и теории игр и действующих параллельно с ними венчурных инвесторов. Во-вторых, экономических агентов, занимающихся различного рода нелегальной и криминальной деятельностью. Авторы дают прогноз, что с учётом политики регуляторов финансовых рынков с псевдоанонимностью трансакций в секторе криптовалют уже в ближайшем будущем будет покончено.

В условиях спада хозяйственной активности и ужесточения бюджетных ограничений после мирового финансового кризиса 2007–2009 годов страны–участницы ОЭСР уделяют повышенное внимание реализации программ НИОКР как одному из средств повышения темпов экономического роста и уровня общественного благосостояния. В свою очередь, развивающиеся страны заинтересованы в заимствовании и последующей адаптации лучших западных практик к национальным особенностям для обеспечения устойчивого инновационного развития. Примером таких практик могут служить инструменты политики стимулирования НИОКР, используемые правительством США и государствами–членами Европейского Союза (ЕС). В статье даётся сравнительный анализ целей и задач программ НИОКР этих стран, форм государственной финансовой поддержки средних и малых инновационных компаний, особенностей развития частно-государственного партнёрства и международного сотрудничества в области создания и распространения новых технологий. Если в ЕС финансирование различных областей науки объединено в рамках масштабных Рамочных программ, то в США подобные инициативы являются более узконаправленными. И ЕС, и США активно развивают международное сотрудничество в сфере науки и технологий, в том числе и друг с другом. В работе проводится исследование бюджетов и инструментов финансирования НИОКР в частном секторе хозяйства. И в ЕС, и в США интенсивно используются различные механизмы стимулирования создания частно-государственных партнёрств, а также как прямые, так и косвенные инструменты финансирования НИОКР. Значительное внимание в статье уделяется организационным подходам к управлению программами НИОКР, координации деятельности вовлечённых ведомств, а также проблемам формирования и утверждения бюджета соответствующих программ. Проведённый анализ позволяет выявить общие черты и различия, характерные для реализации программ НИОКР в ЕС и США, а также наиболее эффективные формы и лучшие практики, используемые в рамках соответствующих программ.

В статье рассматривается коммуникативный потенциал информационных компонентов «мягкой силы» в условиях развития новых технологий и форм массовой коммуникации. Выделены концептуально-аналитический и коммуникативно-технологический подходы к изучению «мягкой силы» как системы ресурсов и инструментов внешнеполитического влияния, продемонстрирован инверсионный характер соответствующих технологий. Проведён структурный анализ информационных компонентов «мягкой силы», которые активно применяются политическими и международными объединениями для решения собственных задач и оперативного реагирования на вызовы и угрозы в глобальном сетевом сообществе. Предложена авторская трактовка понятия «информационный компонент мягкой силы», который рассматривается как комплекс информационных стратегий, технологий и продуктов, применяемых в информационном пространстве для реализации конкретных целей, связанных с политическими интересами субъекта. Проведён сравнительный анализ рейтинговых моделей с позиций того, насколько в их структуре представлены информационно-медийные компоненты «мягкой силы». В качестве интегрального и системообразующего элемента информационной структуры «мягкой силы» анализируется медиадискурс. При рассмотрении основных информационных компонентов «мягкой силы» отдельно выделены сетевые технологии и социальные медиа: технология «умная толпа», фейк-дискурсы, сервисы мгновенного мобильного общения (мессенджеры). В условиях цифровизации международных процессов именно мессенджеры становятся каналом коммуникации и выступают информационным ресурсом, направленным на форматирование общественного мнения и координацию групп. В заключение авторы приходят к выводу, что инверсионная природа информационных компонентов «мягкой силы» проявляется в её противоречивых стратегических установках: с одной стороны, медиадискурс «мягкой силы» стратегически направлен на выполнение консолидирующей функции между участниками коммуникативного процесса, с другой – на реализацию деструктивных стратегий, связанных со скрытым манипулятивным воздействием на массовое сознание, с использованием конфронтационно-ориентированных технологий. Отмечается, что развитие цифровых технологий приводит к образованию новых видов «мягкой силы», таких как цифровая культура, цифровая дипломатия, цифровое управление, цифровая избирательная система. В условиях информатизации общества осуществляется интеграция сетевых технологий, новых и социальных медиа, усиливается их адаптивность к новым реалиям, что в итоге приводит к повышению мобильности структурных компонентов «мягкой силы».

Одно из главных направлений исламского возрождения – поиск собственных форм политического развития, исламской государственной идентичности. Традиционная мусульманская правовая доктрина не предлагает однозначных решений по вопросам организации и функционирования власти, а задаёт лишь общие ориентиры, оставляющие возможность для поливариантности. В этой связи научный интерес вызывает вопрос о факторах, определяющих тот или иной вариант государственно-политической системы в конкретном мусульманском обществе, правовые формы взаимоотношений религии и политики, их сложное со-развитие в конкретном страновом и временнόм контексте. Настоящая статья посвящена изучению этих факторов, моделей государственно-политических систем, форм взаимодействия религии и власти, роли ислама в политике на примере Республики Индонезия. Потребность в анализе индонезийского опыта обусловлена тем, что в стране сложилась гибкая и весьма эффективная модель взаимоотношений ислама и государства. Изучение истории индонезийской государственности, эволюции в её рамках взаимоотношений ислама и политики приводит к выводу, что наиболее важную роль здесь играет переплетение ряда объективных и субъективных факторов: культурно-цивилизационной специфики, сложившейся на протяжении столетий и определяющей уровень исламизации религиозного сознания, что находит отражение в политической культуре; географический и религиозно-демографический факторы. Эволюция характера и степени влияния ислама на политику происходит также под влиянием конкретно-исторической обстановки в стране, изменения политических режимов, внутриполитического противоборства. Роль ислама в политике возрастает, когда закрываются другие каналы для выражения групповых интересов или социально-политического протеста, и снижается при отсутствии внутренней сплочённости исламской уммы, конкуренции между исламскими партиями, организациями и лидерами. Пример Индонезии интересен тем, что, апеллируя к самобытной цивилизационной специфике, страна противостоит стремлению исламистов-фундаменталистов навязать исламскому миру стандарты ближневосточной модели развития, так называемый «халифатистский проект», концепцию «исламского государства», игнорируя культурно-цивилизационные особенности неарабских мусульманских народов, многообразие культурно-исторического и политического развития мусульман.

Процесс распада СССР привёл к образованию национальных государств в границах бывших союзных республик. Новые национальные элиты нуждались в обосновании собственного права формулировать смыслы, равно как и в новых героических и символических системах. Легитимация власти начала происходить параллельно с конструированием национального стиля, частично утраченного, частично модифицированного в советский период. В статье речь идёт о том, как происходило обретение национального стиля в Таджикистане, а также какими способами политическая элита таджикского государства постепенно преодолевала культурное наследие распавшейся советской государственности. На ряде примеров автор статьи показывает, как национальный стиль со временем утверждается в архитектуре Таджикистана и в его языковой политике, стал определять символическую политику и производить новые культурные стандарты и формы, становящиеся частью повседневной практики. С точки зрения автора, политическая элита современного Таджикистана не имеет другой возможности для политической легитимации, кроме как путём обращения к национальным мотивам и сюжетам, подчёркивающим героическое историческое прошлое государства. Процесс национальной самоидентификации означает акцентирование внимания на центральности таджикской культуры. Каждое государство вправе заботиться о сохранении и развитии своего культурного слоя. Современный Таджикистан не является исключением. Автор приходит к выводу, что в культурном пространстве современного Таджикистана национальные символы постепенно вытесняют память о советском прошлом. Они также отражают возникающий общественный запрос со стороны молодёжи и произошедшее изменение социальной структуры. Политическая элита страны должна постоянно подчёркивать собственные достижения на пути развития новой государственности. Данный процесс представляется объективным, ибо конструирование национального стиля предполагает акцент на развитии таджикской культуры.

Одна из наиболее примечательных характеристик современной мировой политики – всё ускоряющийся темп изменения и усложнения обстановки и принятия решений. В этих условиях возрастает ценность научно обоснованной политической экспертизы, выработки стратегических планов, а также экономического и политического прогнозирования. Введение Европейским Союзом санкций против России и её ответные меры демонстрируют интересный в научном плане пример международно-политической ситуации с настолько тесно переплетёнными политической и экономической составляющими, когда взвешенная реакция потребовала максимально профессиональной и компетентной проработки принимавшихся обеими сторонами решений. В этой связи полезным представляется анализ степени влияния источников политической экспертизы («мозговых центров» стран ЕС) на принятие реальных политических решений. В статье рассмотрены основные подходы к интерпретации феномена «мозговых центров», оценке их эффективности и влиятельности. Детально анализируются каналы воздействия аналитических институтов на реальную политику, даётся оценка каждого из каналов по ряду параметров. Представлен обзор структуры «мозговых центров» стран ЕС по типам и заявленным целям. Продемонстрировано, что большинство рассматриваемых учреждений стремятся в том или ином виде оказывать влияние на политическую жизнь. На основании анализа публикаций 20 «мозговых центров» из 10 стран ЕС, касающихся «санкционных войн» между Россией и ЕС, автор выделила ключевые общие черты всех проанализированных материалов и провела их категоризацию. Согласно полученным данным, ключевым фактором, влияющим на содержание публикаций «мозговых центров», является идеологическая ориентация страны их базирования. Согласно заключению автора, «мозговые центры» стран ЕС в текущий исторический момент не способны в полной мере мобилизовать интеллектуальные ресурсы в экстраординарной ситуации с тем, чтобы предложить нетривиальное решение проблем и дать краткосрочный прогноз развития событий, а их заключения зачастую обусловлены идеологической подоплёкой и не оказывают заметного воздействия на процесс принятия политических решений.

Слово «кризис» для большинства имеет негативную коннотацию. Иначе можно взглянуть на обозначаемые как кризисы явления, включив в наш методологический аппарат наработки синергетики. Последняя сформировалась в качестве самостоятельной общенаучной теории, описывающей самоорганизацию сложных систем. Её представители указывают на изоморфность ряда внешне не связанных природных и социальных процессов. Специфический терминологический аппарат синергетики помогает отразить закономерности развития систем без скатывания в упрощенческий детерминизм, с учётом сохраняющейся неопределённости и влияния случайных событий. В настоящей работе проводится апробация синергетического подхода применительно к исследованию развития европейской интеграции для деконструкции и реинтерпретации понятия «кризис». В качестве эмпирического материала используются примеры двух новейших шоков, с которыми столкнулся Европейский Союз в 2010-х годах: кризис, связанный с притоком беженцев в Шенгенское пространство в контексте сирийского конфликта, и кризис суверенных долгов в зоне евро. Сравнительный анализ поведения системы в условиях испытаний различного генезиса подтверждает, что реакция ЕС на кризисы на отдельных направлениях интеграции превосходит по интенсивности оперативный ответ на текущий вызов и воспроизводит единый алгоритм наднационализации. Движение вверх и вниз по спирали наднациональности отвечает главной цели существования политической системы группировки – поддержанию гомеостаза в интеграционном аттракторе с заданными параметрами порядка. Рассмотренные примеры позволяют предположить, что Европейский Союз находится в трансформационном модусе становления на стыке между стадиями развития и зрелости политической системы. С точки зрения смены агрегатных состояний политической материи такое положение позволяет говорить об обозримом будущем европейской политии с позиции эволюционного оптимизма.

Интервью с К.К. Худолеем.

Рецензия на книгу: Фридман Л. Будущее войны: история. Паблик Эффэрз,  2017. 400 с.

Рецензия на книгу: Емельянов А.И. Геополитика Латинской Америки. —  Москва: ФГБОУ ВО МГЛУ, 2018. — 220 с.