В статье предпринята попытка раскрыть потенциал теории международных отношений (ТМО) в защите и продвижении национальных ценностей и интересов. Как показывает пример США, в американской ТМО, выросшей из конкретного социального контекста, проявляются как национальные особенности, так и причины исторического характера. Критический диалог между сторонниками реализма, либерализма и конструктивизма имеет общим знаменателем стремление доказать прогрессивность и превосходство американских ценностей с точки зрения глобальной безопасности, миропорядка, экономического развития и защиты прав личности. В России также есть богатый опыт идейного построения образов желаемого будущего. Обусловленные историческим развитием и социокультурными особенностями три традиции русского мышления о мире – западничество, державничество и самобытность – способны стать основой выработки жизнеспособного образа будущего страны. Вместе c тем движение российской ТМО в направлении осмысления и конкретизации данного образа будущего связано с двумя трудностями. Первая состоит в том, что не все компоненты образа в достаточной мере проработаны эмпирически, подкреплены и конкретизированы новыми экспертно­-аналитическими разработками. Вторая связана со слабостями развития российской ТМО. Необходим двойной критический диалог в национальном и глобальном контекстах. Сформированная таким образом идея желаемого будущего будет укоренена национально, исключив возможность навязывания чуждых обществу идей извне или одной из традиций мышления за счёт развития других. Сегодня такой образ желаемого будущего обязан интегрировать идею сильной России, способной защитить свои интересы и ценности от внешних притязаний. В более перспективном плане этот образ должен вобрать и идеи внутреннего сообразующегося с внешними условиями развития. России предстоит решать задачи внутреннего развития в условиях внешней нестабильности и западного давления, при этом не отказываясь от ограниченного сотрудничества с теми, кто не разделяет её основные интересы и ценности. В социокультурном отношении новый синтез идей будущего должен предполагать как автономность, так и открытость ценностей России.

Одной из перспективных и мало изученных проблем современных международных отношений выступает вопрос о создании противовоздушной мощи. Под термином «противовоздушная мощь» авторы понимают не просто прикрытие комплексами ПВО отдельных объектов или вооружённых сил: эта задача технически была решена ещё в годы Первой мировой войны и постоянно совершенствовалась до настоящего времени. Главная проблема заключается в возможности создания полноценной противовоздушной обороны (ПВО) всей территории страны, способной успешно отразить массированное воздушное наступление противника. Иначе говоря – не просто нанести авиации противника неприемлемый ущерб, а полностью и без существенных потерь уничтожить его военно-воздушные силы (ВВС), что предполагает не только оборонительные, но и наступательные действия против авиации противника в воздухе и на земле. Создание подобного потенциала действительно было бы «революцией в военном деле»: оно автоматически привело бы к ликвидации «воздушной мощи», вернув решающую роль в войне сухопутным и морским средствам. Между воздушной и противовоздушной мощью есть различие в политических задачах. Воздушная мощь нацелена на то, чтобы лишить противника воли к сопротивлению и заставить его принять продиктованные победителем условия мира. Политические задачи противовоздушной мощи могут быть сведены к двум. Во-первых, это контрсдерживание путём ограничения ущерба, который может быть нанесён воздушной мощью противника. Во-вторых, обеспечение государственного суверенитета в его вертикальном измерении. В современных условиях противовоздушная мощь выступает гарантом «вертикального измерения», а следовательно, всего суверенитета в целом.

Возникновение новых аналитических подходов к концепту империи, а также выход европейского интеграционного процесса на новый уровень развития обусловливают постановку вопроса о возможности интерпретации эволюции ЕС через призму имперского концепта. В данной статье сделана попытка верифицировать гипотезу об усилении имперских начал европейского интеграционного транзита через выявление основных признаков имперского феномена и их сопоставление с реальностью европейской интеграции. Признаки имперской политии определяются по ряду базовых параметров: системному, структурному, институциональному, политэкономическому, нарративному и мотивационно­генетическому. Для уточнения гипотезы об имперском характере европейской интеграционной политии автор различает две версии имперской интерпретации ЕС: эндоструктурную (внутренняя структура ЕС рассматривается в категориях «метрополия­колонии») и экзоструктурную (Евросоюз рассматривается как метрополия, а региональная периферия ЕС – как внешние объекты имперской политики). Итогом анализа становится тезис о недостаточной на сегодняшний день обоснованности гипотезы об имперском характере европейского интеграционного процесса – хотя ряд признаков указывает на возможность эволюции Европейского Союза в этом направлении в дальнейшем. Отдельно рассматривается гипотеза Я. Зелонки о ЕС как не­вестфальском неосредневековом имперском проекте. В статье признаётся наличие сходства между базовыми параметрами функционирования европейской интеграционной политии и аналогичными показателями Священной Римской империи германской нации (на чём и зиждется гипотеза Зелонки об имперском характере Европейского Союза). Однако нетипичность политического феномена Священной Римской империи именно как проекта имперского ставит под сомнение и имперскость уподобляемого ему современного европейского интеграционного проекта. Скорее, признание сходства двух данных явлений позволяет рассматривать европейский интеграционный процесс как симптоматичный для нынешней стадии эволюции глобального миропорядка, характеризующейся отходом от Вестфальской системы в сторону «неосредневекового» дизайна, чертами которого являются относительная десуверенизация национальных государств, рост числа неклассических субъектов и инструментов международных отношений, усиление цивилизационной/конфессиональной компоненты мотивации внешнеполитической деятельности.

В статье рассматривается вопрос о соотношении формальных (юридически оформленных) военно-политических союзов и фактической военно-политической кооперации во внешней политике России. На основании ряда параметров военно-политического сотрудничества России с её партнёрами проведено количественное исследование, позволившее оценить, в какой степени наличие у России официальных союзнических обязательств с той или иной страной связано с уровнем интенсивности и устойчивости фактического сотрудничества между двумя странами. Для оценки уровней фактической военно-политической кооперации между Россией и её партнерами использованы четыре показателя: долевой объём российских вооружений в общем объёме вооружений, поставляемых в страну, количество совместных с Россией военных учений, наличие на территории страны российской военной базы и уровень совпадения позиции страны с позицией России при голосовании в Генеральной Ассамблее ООН. Проведённый анализ показал, что во внешней политике России не прослеживается значимой линейной связи между провозглашённым союзничеством и фактическим военным сотрудничеством и что наличие формального, то есть зафиксированного в договоре, союза статистически значимо коррелирует только с одним показателем сотрудничества между странами – с уровнем совпадения позиций при голосованиях в Генеральной Ассамблее ООН. Полученные результаты позволили сформулировать гипотезу о том, что в российской внешней политике формальные союзы играют роль механизма, обеспечивающего выполнение партнёрами России своих обязательств в рамках сделок по обмену российских военных ресурсов на ресурсы международной политической поддержки. Кроме того, на основании собранных данных составлена четырёхчастная типология партнёров России, предполагающая их деление на четыре типа в зависимости от уровня фактической военно-политической кооперации и наличия или отсутствия юридически закреплённых союзнических обязательств. Показано, что число официальных союзников Москвы, которые в реальности почти не сотрудничают с ней в военно-политической сфере, оказалось в полтора раза больше числа государств, для которых договорные обязательства сопряжены с действительной кооперацией.

Во второй половине 2010-х годов Запад сталкивается с масштабными вызовами не только извне, но и изнутри, причём источниками последних стали США и Великобритания, сыгравшие огромную роль в формировании и динамичном развитии евроатлантического сообщества. К глубокой трансформации отношений внутри сообщества с пересмотром сложившихся норм поведения и снижением роли многосторонних структур стремится администрация Д. Трампа, а ключевым защитником традиций выступает ФРГ. С 1990-х годов эта страна постепенно двигалась к статусу региональной, а с начала XXI в. – глобально действующей державы. Происходящие в евроатлантической региональной подсистеме процессы расширяют Германии «окно возможностей» для упрочения лидерства на всех уровнях. Задача настоящей статьи – изучить динамику, промежуточные итоги и перспективы развития отношений ФРГ и США при администрации Д. Трампа в политико-военной области. Основными методами исследования выступают ивент-анализ и компаративный анализ. Проведено сравнение двух кризисов в отношениях ФРГ и США: 2002– 2005 гг. и современного. Показана нелинейная динамика и многогранный характер последнего, особенно в области безопасности вообще и в рамках НАТО в частности. Выделены три основных этапа в отношениях ФРГ и США после 2016 года. Изучены особенности использования Германией своих политико-военных возможностей на каждом из этих этапов в ответ на «сугубо наступательную» дипломатию 45-го президента США, в том числе на создание им «стратегических шоков» для партнёра. Особое внимание уделено ответной стратегии ФРГ, сформулированной к сентябрю 2018 года. Рассмотрены возможности России по углублению диалога с Германией и Соединёнными Штатами Америки на фоне кризиса их отношений. Сделан вывод о высокой вероятности преодоления противоречий между ФРГ и США.

Терроризм рассматривается в качестве одной из основных угроз безопасности для многих стран мира, включая Россию и страны Запада. В числе мер борьбы с террористической угрозой значительной части политиков и общественности часто называется ужесточение миграционной политики, включая визовый режим и процедуры предоставления убежища. В настоящей работе исследуется вопрос эффективности иммиграционного контроля в борьбе с терроризмом, включая такие проблемы, как влияние массовых восприятий террористической угрозы на формирование иммиграционной политики, принципы работы иммиграционного контроля, анализ эффективности иммиграционного контроля как средства затруднить деятельность потенциальных террористов, а также концептуальная значимость российского опыта. В исследовании используются результаты анализа террористических инцидентов за период с 1999 по 2017 год, содержащихся в «Глобальной базе данных по терроризму», которая ведется американским «Национальным консорциумом по изучению терроризма и ответов на терроризм» (Мэрилендский университет в Колледж-Парке, США). Оценивается участие в террористической активности обладателей различных иммиграционных статусов: нерезидентов, резидентов и граждан подвергшихся атаке стран. По итогам проведённого исследования делается вывод о том, что в целом эффективность иммиграционного контроля как средства борьбы с терроризмом относительно невелика. Основную массу исполнителей в настоящее время составляют граждане атакуемых стран, а участвующие в терактах неграждане-резиденты, как правило, радикализируются уже после получения статуса резидента. Жёсткую миграционную политику корректнее рассматривать как способ предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации, затрудняя террористическим группировкам проведение широкомасштабных и хорошо финансируемых операций с участием нерезидентов, подобных терактам 11 сентября. Вместе с тем российский пример показывает, что безвизовый режим в условиях широкомасштабной миграции из Центральной Азии далеко не обязательно должен вести к резкому ухудшению террористической обстановки. Целесообразность проведения жёсткой визовой политики, по-видимому, во многом зависит от ряда страновых и региональных факторов.

Интервью профессора Джона Дж. Миршаймера шеф­-редактору журнала «Международные процессы» И.А. Истомину.

В данной статье даётся критический анализ ранее опубликованной в журнале «Международные процессы» работы А.В. Фененко «Статистика против Истории». Дискуссия с автором исходной статьи сопоставляется со «вторым большим спором» в теории международных отношений, имевшим место в 1950–1960-х годах в США. Делается вывод о поступательном развитии российских международных исследований. Характеризуется место науки о международных отношениях по отношению к политической и исторической наукам, выявляется разница в методологии между данными дисциплинами, а также обозначается роль идеологии в общественных науках. Приоритетное внимание уделено формированию количественной методологии в американской международно-политической науке и возможности повторить данный опыт в других странах, в частности в России. Автор показывает основные ограничения и допущения теоретико-игрового моделирования, его сложность в контексте междисциплинарного синтеза, а также перспективы использования других математических методов анализа, в том числе системную динамику и агентное моделирование, как примеры имитационного моделирования, позволяющие более эффективно прогнозировать международное развитие. Отдельное внимание в статье уделено международным рейтингам и индексам оценки комплексной мощи государств, выявляется их методологическая уязвимость, недостатки лежащих в их основе предположений, а также показаны альтернативные (по отношению к работе А.В. Фененко) индексы, построенные на аналогичной методологии, но более адекватно отражающие международные реалии. В заключение делается вывод о важной, но вспомогательной роли количественных методов анализа в международно-политической науке, позволяющих вскрывать неявные и даже контр интуитивные закономерности.

Год столетия учреждения первой кафедры международной политики – подходящий повод бросить ретроспективный взгляд на историю развития «международных отношений» (МО) как самостоятельного кластера учебно-научных дисциплин, оценив их с точки зрения зрелости сложившихся в его рамках представлений о границах предмета науки о МО и об адекватности её теоретико-методологического инструментария. Авторы настоящей работы, формулируя свою реакцию на открывшую эту своевременную дискуссию статью А.В. Фененко, подвергшего критике использование количественных методов в международно-политических исследованиях, предпринимают более масштабную попытку не только непосредственно ответить А.В. Фененко по конкретным пунктам несогласия с ним, но и в более широком сопоставительном контексте соотнести траектории эволюции МО в России и за рубежом, выявить причины их расхождений, очертить место метода как такового в методологии международно-политической науки и, наконец, охарактеризовать с точки зрения эпистемологии применимость и роль количественного и качественного анализа при изучении явлений международной жизни. Основной тезис предлагаемой статьи состоит в утверждении того, что российская версия науки о МО, в отличие от её западного аналога, совершившего существенный прогресс не только в плане значительно более проработанной методологии, но и в смысле преодоления теоретико-методологической фрагментации сообщества учёных-международников, по-прежнему находится на дометодологической и в этом смысле донаучной стадии развитии, на которой отсутствует согласие по типу «нормальной науки» о приемлемых методах исследования и сохраняется разобщённость среди учёных во взглядах на природу постигаемого объекта и возможности его объективного познания. В заключение авторы излагают своё видение оптимального соотношения эпистемологических и методологических подходов к изучению международно-политической действительности.

Рецензия на книгу: Современная политическая наука. Методология / Отв. ред. О.В. Гаман-Голутвина, А.И. Никитин. М.: Аспект Пресс, 2019. 776 с.

Рецензия на книгу: Наумкин В.В. Несостоявшееся партнёрство. Советская дипломатия в Саудовской Аравии между мировыми войнами. М.: Институт востоковедения РАН; Аспект Пресс, 2018. 456 с. 

Рецензия на книгу: Миршаймер Дж. Великое заблуждение: либеральные мечты и международные реалии. Йель юниверсити пресс, 2018. 518 p.