Статья посвящена анализу динамики и структуры российской внешней торговли с Африкой в 2013–2017 годах. Выявлено, что быстрый прирост внешнеторгового оборота с Россией обеспечили в основном несколько стран Северной Африки. На примере трёх десятков государств Африки показано, что рост товарооборота сопровождается большими колебаниями год от года в российском экспорте – по причине нестабильных поставок военно-технической продукции, а также зерна, удобрений, чёрных металлов и т.д. (причём почти у каждой страны своя специфика). Экспорт России в Африку в 2017 г. был в 5,6 раза больше импорта страны из Африки. В первой двадцатке поставщиков из Африки в Россию находятся 6 стран, которые не входят в 20 ведущих покупателей российских товаров, причём поставки Габона в Россию превзошли встречный товарный поток почти в 46 раз, Замбии – в 33 раза, Зимбабве – в 20 раз и т.д. Это означает, что российские производители до сих пор не освоили рынки многих стран, способных предъявлять платёжеспособный спрос на импортные товары. Отчасти это обусловлено низкой конкурентоспособностью российской продукции или отсутствием производства необходимых африканцам товаров в России, но также и неумением оттеснять поставщиков из Китая, США, бывших европейских метрополий, а иногда и из соседних африканских стран. Новизна исследовательского подхода состоит в анализе изменений в торговых связях России с Африкой с точки зрения прямого и косвенного воздействия «войны санкций» со странами Запада и конкурентного давления со стороны Китая. В целом наблюдается инерционность российского бизнеса, который только сейчас начинает рассматривать интенсификацию связей с Африкой как вариант адаптации к «войне санкций» с Западом. При этом повышение ценовой конкуренции российских промышленных товаров из-за девальвации рубля и увеличения импорта африканских овощей и фруктов оказали небольшое влияние на рост российско-африканской торговли на фоне интенсификации военно-технического сотрудничества, роста поставок российского зерна и даже произведённых в России легковых автомобилей (в том числе иномарок).

Запуск процессов политической трансформации в регионе Ближнего Востока и Северной Африки в ходе «Арабского пробуждения» придал новый импульс разработке проблематики «хрупких государств», занявшей видное место в политическом и экспертно-аналитическом дискурсе в 2000-х годах. Особенно перспективным направлением научного поиска представляется рассмотрение взаимодействия с государствами, временно утратившими устойчивость, с позиций рискменеджмента. В категориях управления рисками в статье последовательно раскрыты ключевые дилеммы, с которыми сталкиваются внешние игроки при оказании содействия «хрупким государствам» и выборе параметров и механизмов вовлечения, таких как объемы помощи; продолжительность реализации программ и проектов; способ взаимодействия; финансовые инструменты; круг потенциальных поставщиков товаров и услуг; контрагент в стране-реципиенте; условия предоставления и приоритетные сектора. При описании дилемм сначала формулируются рабочие гипотезы, которые затем верифицируются с применением эмпирических данных. По результатам исследования сделан ряд выводов, определяющих потенциал, пределы и пути совершенствования методологии применения избранной аналитической призмы. Во-первых, показаны отсутствие вариантов, которые позволяли бы внешним игрокам одновременно минимизировать контекстуальные, программные и репутационные риски и максимизировать потенциальные политикостратегические и экономические дивиденды, а также готовность доноров игнорировать рискфакторы под влиянием эгоистических интересов. Во-вторых, продемонстрировано, что наличие контрпримеров для всех рабочих гипотез есть следствие гетерогенности как группы «хрупких государств», отличающихся друг от друга в том, что касается детерминант, проявлений и последствий «хрупкости», так и сообщества доноров, которые, исходя из специфики своих долгосрочных национальных интересов, системы управления помощью и изменений внутриполитической и экономической конъюнктуры, зачастую по-разному оценивают риски взаимодействия с одними и теми же странами-партнёрами. В-третьих, показано, что для более успешного прохождения логического лабиринта и адекватного отображения современных реалий требуется соблюдение, по меньшей мере, трёх условий: 1) учёт усиления позиций нетрадиционных доноров и их влияния на стратегические расчёты стран Запада; 2) сбор максимально подробных данных о деятельности нетрадиционных доноров в «хрупких государствах», в том числе объёмах и структуре предоставляемой ими военной помощи и помощи в области безопасности, не учитываемых в статистике Комитета содействия развитию ОЭСР; 3) изучение представлений стран-реципиентов о рисках, связанных с получением помощи извне.

В статье предпринимается попытка определить особенности политики выстраивания альянсов континентальных и морских держав, обусловленные особенностями их географического положения. В первую очередь, рассматриваются имеющиеся в научной литературе подходы к объяснению влияния пространственных характеристик крупных государств на участие в союзах. Далее, предлагается оригинальная теоретическая концепция разграничения типов мотивации континентальных и морских держав и, соответственно, их логики выбора союзников. Представление концепции сопровождается историческими примерами из практики международной системы с XVI столетия по начало XXI века, обосновывающими корректность её дедуктивных построений. В завершение разработанная исследовательская рамка применяется к анализу опыта выстраивания Россией сети её международных обязательств. Он показывает, что континентальное положение выступает значимым, хотя и не единственным параметром, объясняющим логику российской стратегии и политику её союзов. Географическое положение морских держав зачастую побуждает их к различным формам международной изоляции. Вместе с тем по мере повышения зависимости от зарубежных рынков сбыта, источников капитала и ресурсов, а также возрастания рисков аккумулирования значительных ресурсов их потенциальными противниками морские державы начинают прибегать к международным союзам как инструментам проецирования силы в удалённые регионы. Со своей стороны, континентальные державы предпочитают альянсы со своими непосредственными соседями в качестве средства сокращения количества обороноуязвимых направлений и создания стратегических буферов. Для них попытки выстраивания отношений с удалёнными партнёрами связаны со значительными рисками, так как они, как правило, не обладают достаточными компетенциями в сфере контроля над морскими коммуникациями. Вместе с тем создание военно-политических коалиций сухопутных стран с удалёнными морскими против доминантных морских держав бывает стратегически целесообразно, когда позволяет перенести центр противостояния дальше от границ континентальной державы. Проведённый анализ подтверждает, что Россия в своих подходах к развитию альянсов действует как классическая континентальная держава.

Глобальные стратегические вызовы в области энергетики определены вектором инновационной парадигмы и обусловливают формирование крупномасштабной экологически чистой и рентабельной системы генерации и поставок. Геополитические тенденции в сочетании с контекстом активных социально-экономических преобразований зиждутся на инфраструктурном сопряжении различных транспортно-энергетических маршрутов. Первоочередная задача национальных компетентных ведомств заключается в вовлечении народных хозяйств в сферу международной кооперации через совершенствование внутренних институциональных механизмов. Одним из ключевых направлений данных трансформаций является создание межгосударственных электроэнергетических объединений (МГЭО) и последующей коммерческой надстройки в виде общих электроэнергетических рынков (ОЭР). В стратегические задачи России входит усиление реинтеграционных процессов в регионе, в том числе в электроэнергетической сфере. Уникальность географического положения, исключительный опыт управления крупномасштабными энергосистемами, высокий ресурсный и научно-технический потенциал и разветвлённая инфраструктура определяют центральную роль России в создании континентальной Евразийской электроэнергетической системы. При этом развитие МГЭО на базе параллельно функционирующих энерго систем и формирование ОЭР является ключом к мобилизации региональных экономических ресурсов и предпосылкой выхода за пределы постсоветского пространства. В рамках данного исследования, исходя из предпосылок и моделей национальных электроэнергетических рынков, представлен вариант пошагового преобразования регионального ОЭР. На этапе I рекомендуется проведение соответствующих подготовительных работ в области функционирования механизмов осуществления трансграничных перетоков и расчётов, выбранных в соответствии с адаптированными подходами. Стадия II подразумевает активизацию многостороннего сотрудничества через введение элементов ОЭР: спотовых рынков и рынков двусторонних договоров. При этом исполнение минимального набора предписаний в области реформирования и гармонизации правил трансграничной торговли позволит воссоздать каркас ОЭР. Переход к стадии III основан на принятии общих институциональных мер через реструктуризацию вертикально интегрированной организации, обеспечение независимости в работе естественно-монопольных сегментов, унификацию условий введения в эксплуатацию объектов генерации, принятие единой процедуры подключения к инфраструктуре, гарантирование потребителю права выбора поставщика наряду с либерализацией порядка доступа к трансграничным операциям и воссоздание сегмента системных услуг. В ходе стадии IV завершается процесс становления общего рыночного пространства с едиными принципами технического, нормативно-правового и коммерческого взаимодействия, а также согласованной политикой ввода в эксплуатацию генерационных мощностей и обеспечением возможности торговли производными инструментами на интеграционном уровне.

В статье представлен анализ неовеберианской историко-социологической теории глобализаций Майкла Манна. Согласно ей, «глобализация» это собирательный термин для обозначения многопоточных и полиморфных процессов растягивания по всему миру ряда пересекающихся, частично совпадающих и частично автономных сетей идеологической, экономической, военной и политической власти. Социолог подвергает критике как теории, преувеличивающие значение и историческую беспрецедентность современной глобализации, теории, изображающие её сингулярным процессом с единой логикой и телеологией, так и теории, постулирующие обратное: полное отсутствие всякой новизны или логики. Исторически современная глобализация изображается следствием заморской имперской экспансии раннего Нового времени. Дальнейшая динамика этого процесса определялась тем, что некогерентное сочетание четырёх источников власти в форме полуглобальных империй при благоприятных условиях вело к смягчению форм империализма, а при неблагоприятных – к «полуглобальным» кризисам, в особенности двум мировым войнам и Великой депрессии. Вместе с тем даже эти кризисы не были моментами деглобализации. Напротив, как доказывает Манн, они были её переходными этапами, в ходе которых происходила смена «передового фронта» глобализации, глобального гегемона, а также ослабление её либеральной идеологии. Примечательным представляется инсайт о том, что многие из инфраструктурных решений, до недавних пор считавшихся инновациями современной глобализации конца XX – начала XXI века, на поверку оказались усовершенствованными вариантами организационных решений, разработанных и впервые опробованных империями в конце XIX – начале XX столетия. Решающую роль в структурировании современного мира играют глобализация капитализма, национального государства и последняя из глобальных империй – США. Внутренняя некогерентность американской империи способствовала непреднамеренному смягчению её форм на протяжении второй половины XX столетия, однако на пороге XXI века, перед лицом глобальных кризисов (неолиберальной рецессии 2008 г. и экологического кризиса), обозначилось военное и финансовое ужесточение американской гегемонии, которые, судя по историческим аналогиям, со временем приведут её к упадку. Ответом может стать не только позитивная глобализация, усиливающая транснациональную взаимосвязанность, но и «отрицательная глобализация», фрагментирующая мир, глобализация фрагментов мира, наподобие той, что имела место в начале XX века.

Формирование цифровой экономики видится КНР одним из ключевых ответов на вызовы развития. Значимую роль в этом процессе играет формирование интернет-экономики, лидерами которой выступают представители так называемой группы BAT (Baidu, Alibaba и Tencent). Они доминируют в своих сегментах и поэтапно завоёвывают новые технологические и географические рынки, их деятельность влияет на цифровизацию отдельных рынков. Из-за роста конкуренции, глобальной экспансии, исчерпания резервов имитационного развития эти корпорации постепенно превращаются в технологические компании, инвестируя огромные средства в стартапы, а также исследования и разработки по наиболее перспективным направлениям. За счёт масштаба операций, накопленных компетенций и ведущей роли в формировании венчурного капитала КНР (около 40% всех венчурных инвестиций в стране) они стали ключевыми игроками, структурирующими научно-технологическую и инновационную активность в сфере интернет- и, шире, цифровой экономики Китая. Не последнюю роль в их становлении играет политика правительства. На первых порах регуляторы отдавали предпочтение государственным компаниям, однако неуспех последних привёл к выбору BAT как агентов развития новых отраслей. Отдельным вопросом встаёт эффективность проводимой политики. Изначально как раз отсутствие систематического регулирования и правительственного вмешательства дало BAT возможность выработать оптимальные решения и практики, обеспечив рост новых компаний. С 2010-х годов государственная политика помогла участникам BAT стать монополистами, начать активную международную экспансию и технологические программы, но и создала целый ряд проблем. На перспективу потенциал этих корпораций и их роль в развитии интернет-экономики сохранится, но налицо и возникающие вызовы. Во-первых, это несбалансированность модели инновационно-технологического развития, основанного на доминировании трёх сверхкрупных игроков, и связанные с ней риски монополизма. Во-вторых, негативные последствия для BAT от общих политических установок КНР в отношении Интернета и применения ряда архаичных инструментов промышленной политики. В-третьих, необходимость оптимизации огромных экосистем и гипер активных, почти ажиотажных технологических усилий BAT. Ответы на вызовы развития связаны как с изменением собственных стратегий компаний, так и с эволюцией государственной поли тики в отношении агентов развития: переход к поддержке горизонтальных связей в экосистемах и новых альтернативных точек роста, акцент на качественных показателях развития. Хотя серьёзное ослабление BAT крайне маловероятно, даже небольшие флуктуации будут иметь большое значение для роли и позиций китайских корпораций на мировых рынках, а также (учитывая их масштаб) для динамики развития интернет-рынков Китая. От них во многом зависит будущее китайской инновационной системы и цифровая трансформация экономики КНР.

В статье исследуется влияние глобализации на эволюцию корпоративного управления. Рас сматриваются основные концепции глобализации и факторы, воздействующие на трансформацию современной мировой экономики. Процессы либерализации условий предпринимательской деятельности, развитие научно­технического прогресса и развитие глобальных финансовых рынков оказывают определяющее влияние на деятельность транснациональных корпораций, превращение их в глобальные компании, которые осуществляют свою деятельность во всемирном масштабе и распоряжаются средствами, превышающими размер национального дохода многих стран. Глобальная структура бизнеса и международный характер операций предопределяют необходимость разработки гармонизированных правил осуществления деятельности крупными компаниями. Особое внимание в современных условиях уделяется проблемам корпоративного управления, в рамках которого принимаются важнейшие общекорпоративные решения, имеющие решающее значение для развития бизнеса. В статье представлен анализ основных этапов развития международного регулирования в данной области и направления совершенствования корпоративного управления на современном этапе. В проведённом исследовании рассматриваются основные модели корпоративного управления, обосновывается процесс их конвергенции под влиянием современных процессов глобализации, выделяются основные факторы гармонизации систем корпоративного управления. Отдельное внимание уделяется состоянию российского корпоративного сектора и направлениям совершенствования корпоративного управления в российских компаниях с учётом условий глобализации хозяйственной жизни и современных процессов конвергенции основных моделей. Представленное исследование позволяет заключить, что в настоящее время идёт активный процесс гармонизации систем корпоративного управления, и для сохранения конкурентоспособности и повышения эффективности крупным компаниям необходимо совершенствовать систему и практику корпоративного управления с учётом современных тенденций. Идёт постоянный поиск новых форм руководства крупным бизнесом, и российским публичным компаниям для повышения конкурентоспособности на национальном и мировом рынках целесообразно учитывать наилучшую практику передовых корпораций и гармонизированные стандарты международных организаций в области корпоративного управления.

В данной статье исследуется очевидное противоречие между недостаточной озабоченностью российской общественности экологическими проблемами и быстрым принятием в России строгих экологических законов. Настоящим авторы представляют обзор экологических вызовов для России, мер, принимаемых правительством в ответ на них, и своё мнение относительно того, насколько россияне в действительности чувствительны к экологическим проблемам. Затем они определяются с четырьмя сценариями появления такого рода норм, дополняют перечень имеющейся литературы по данному вопросу, а также предлагают типологию, в рамках которой следует рассматривать российский случай. Четыре представленные модели возникновения и диффузии норм показывают, что в процессе принятия в стране новых законодательных актов инициатива может исходить от политических субъектов различного уровня при той или иной степени международного давления. В свою очередь, в случае с государствами, озабоченными проблемой защиты своего суверенитета, международное давление, как правило, осуществляется не напрямую, а в результате рутинного межправительственного взаимодействия. При этом эффективность и степень такого воздействия тем выше, чем активнее в этом вопросе действуют транснациональные экспертно-профессиональные сети (transnational expertise and experience network, TEENs/ТЭПС), назначение которых состоит в адаптации международной нормы к локальным страновым условиям и содействии её имплементации. Каждая из описанных моделей появления норм предполагает свои особенности в отношении реализации соответствующих норм.

Статья посвящена развитию двустороннего сотрудничества Франции и Великобритании в ядерной сфере. Автор рассматривает динамику развития этого аспекта двусторонних отношений с момента создания ядерного оружия Великобританией (1952) и Францией (1960) до настоящего времени. Сотрудничество Парижа и Лондона в этой области до сих пор остаётся ключевой темой в повестке дня двусторонних переговоров. Данное взаимодействие происходило в контексте общей ядерной политики НАТО и становления оборонной политики стран Европейского Союза (ЕС). Существенное влияние на развитие партнёрства оказала военная политика США. В середине 2010-х годов франкобританское ядерное взаимодействие стало новым фактором международных отношений в Европейском Союзе. Однако только после подписания Ланкастерских соглашений 2010 г. эксперты заговорили о появлении полноценного «франко-британского тандема». Вопреки прогнозам 1980-х годов данный тандем стал не основой для общей ядерной политики ЕС, а, скорее, оппозицией проектам общих европейских вооруженных сил. Франция и Великобритания реализовали его в условиях неудачи проекта ОЕПБО (Общеевропейской политики безопасности и обороны). Франко-британское сотрудничество заполнило образовавшийся вакуум безопасности в ЕС, насытив его новым содержанием. Международно-политические события начала 2010-х годов противопоставили данный проект традиционному франко-германскому союзу в рамках ЕС. Последнее привело к частичному снижению роли Германии в рамках военной политики Евросоюза. Автор приходит к выводу, что в долгосрочной перспективе становление франко-британского тандема скорее ослабляет, нежели усиливает Европейский Союз. За минувшие полвека ЕС был франко-германским проектом: в его основе лежало объединение экономического потенциала Германии и военно-политического потенциала Франции. Переход ведущей роли к франко-британскому тандему автоматически делает ЕС более «атлантическим», то есть завязанным на механизме НАТО и американском военном присутствии в Европе. Происходящий процесс выхода Великобритании из ЕС усиливает эту тенденцию, поскольку Франция остаётся военным союзником страны, покидающей ЕС.

Человечество входит в полосу тотальной ломки миропорядка. При этом инфогенный нарратив играет все более подрывную роль в столь важной для судеб мира проблеме. США, являясь свыше сорока лет драйвером информационно-коммуникационных технологий, адаптивно использует их в геополитической конкуренции. Киберстратегии США стали, по сути, определяющими в трендах глобального развития ИКТ. При этом США умело используют отсутствие юридически обязывающих международных норм поведения государств в информационном пространстве и под надуманными угрозами из России, КНР, Ирана, КНДР планируют проведение не только оборонительных, но и наступательных киберопераций. Наиболее известный пример – атака боевым кибервирусом «Стакснет» иранских ядерных объектов. Данная политика США провоцирует другие страны к принятию своих доктринальных и концептуальных документов, подстёгивая гонку кибервооружений. Инициативы России и её партнеров по ШОС, БРИКС и иным форматам сотрудничества обеспечить создание системы международной информационной безопасности (МИБ) на площадках ООН, ОБСЕ, АТЭС встречают агрессивное противодействие со стороны Соединённых Штатов. В силу этого наряду с одобренной подавляющим большинством российской резолюцией по МИБ на 73 Генассамблее ООН США выдвинули альтернативную резолюцию, собравшую почти в три раза меньше голосов, в основном стран–участниц НАТО. Настоящая статья призвана оценить соотношение преемственности и новаций в американских доктринальных документах по международной информационной безопасности. В этой связи киберстратегии, принятые администрацией Дональда Трампа, сравниваются с документами его непосредственного предшественника. Кроме того, в статье рассматривается поощряемый США процесс расширения активности НАТО в сфере ведения киберопераций. Наконец, в завершение представляется альтернативная повестка дня обеспечения стабильности в информационном пространстве, отстаиваемая Россией и её партнёрами.

Интервью с Е.Г. Никитенко.

Вызовы, с которыми сталкивается Россия в условиях обострения отношений с Западом, приводят к необходимости поиска новых способов ослабления разногласий. В этом контексте широкое обсуждение получили возможности научной дипломатии. Наибольшее распространение в среде западных исследователей и практиков получило определение, выделяющее три измерения этого феномена: наука в дипломатии, дипломатия для науки, наука для дипломатии. Несмотря на то что термин «научная дипломатия» фигурирует в российской Стратегии научно-технологического развития 2016 г. и часто употребляется в СМИ, среди отечественных учёных и дипломатов до сих пор нет единого мнения по поводу того, что он должен включать. Сохраняются также различия в представлениях о целях и средствах этого рода деятельности, его отличиях от международного научно-технического сотрудничества и внешней политики, а также относительно практик, в которых она воплощается. В статье представлены итоги серии полуструктурированных интервью c российскими экспертами, участвующими в выстраивании международного сотрудничества в сфере науки, а потому вовлечёнными в проведение научной дипломатии. Респонденты, среди которых – сотрудники Российского научного фонда и Российского фонда фундаментальных исследований, отвечающие за международное сотрудничество, сотрудники МГИМО и Дипломатической академии, а также исследователи-международники, – представили своё понимание «научной дипломатии», а также проанализировали задачи, методы и целесообразность выделения трёх её измерений. В ходе интервью обсуждались инструменты этой деятельности, вопросы оценки эффективности их использования. Кроме того, предметом анализа выступало соотнесение научной дипломатии и научной политики. Наибольший интерес для данного исследования представляли вопросы, касающиеся конкретных примеров и практик, характеризующих с точки зрения интервьюируемых каждое измерение научной дипломатии в отдельности. По итогам проведённой работы автор приходит к выводу, что третье измерение научной дипломатии – наука для дипломатии – обладает для российских экспертов наибольшей практической ценностью в контексте взаимодействия и взаимовлияния учёных и дипломатов в контексте международного сотрудничества.

Рецензия на книгу: Толстых В.Л. Курс международного права: учебник.  М.: Проспект, 2018. 736 с.

Рецензия на книгу:  Фененко А.В. История международных отношений:  1648–1945: Учеб. Пособие / А.В. Фененко. М.: Аспект Пресс, 2018. 784 с.