Приднестровье и Абхазия провозгласили свою независимость более 30 лет назад. В трудоспособный возраст уже вступили поколения, родившиеся и выросшие в непризнанных государствах. В связи с этим актуален вопрос, как граждане Приднестровской Молдавской Республики и Республики Абхазия ныне понимают независимость, насколько она для них важна, какими они видят перспективы своих государств и какие жизненные стратегии они выбирают. В статье авторы сравнивают результаты 13 фокус-групп, проведённых в Приднестровье и Абхазии осенью 2020 года, с основными социально-экономическими показателями государств де-факто и их соседей. Такой подход позволил связать восприятие проблем повседневной жизни с изменениями идентичности граждан и внутреннего суверенитета непризнанных государств, выделить факторы, объединяющие и разделяющие различные социальные группы, оценить их отношение к текущим результатам и перспективам государственного строительства. Разный состав групп позволил сравнить мнения, во-первых, граждан, которые были социализированы после распада Советского Союза и в советское время, во-вторых, разных этнических групп, мужчин и женщин, и, в-третьих, жителей разных районов государств де-факто. В ходе исследования было выявлено, что Абхазия и Приднестровье по большинству основных экономических показателей отстают от средних значений соседних стран и лишь по отдельным индикаторам могут быть сопоставлены с соседними периферийными регионами. Отсутствие значительного экономического прогресса потенциально может сказаться на лояльности граждан политическому режиму и негативно повлиять на жизнеспособность республик. В этом контексте в абхазском и приднестровском обществе были выявлены признаки усталости от неудобств жизни в непризнанной республике и низкого уровня доходов по сравнению с соседними странами и материнским государством.

Деятельность групп интересов в международном и транснациональном пространствах, несмотря на их постоянно возрастающую роль, в значительной степени остаётся terra incognita для исследований международных отношений и международного права. Цель настоящей статьи заключается в том, чтобы восполнить ряд пробелов как в современной науке о международных отношениях, так и в теории лоббизма и групп интересов в части систематизации практик регулирования лоббизма в международном и транснациональном пространствах. Обобщение существующих практик и режимов регулирования должно способствовать лучшему пониманию сущности активности групп интересов в международном и транснациональном пространствах, возможностей и пределов её регулирования международными организациями и суверенными государствами. В статье проанализированы отдельные политико-правовые механизмы, сегментарно регулирующие лоббизм в международном и транснациональном пространствах. Исследованы наднациональные режимы, которые устанавливают правила взаимодействия групп интересов с конкретными наднациональными и международными организациями и объединениями, а также режимы регулирования иностранного лоббизма на национальном уровне, которые определяют правила взаимодействия иностранных групп интересов с органами власти суверенных государств. При изучении наднациональных режимов обобщён опыт регулирования лоббизма в Европейском Союзе и Организации Объединённых Наций. Был сделан вывод, что в ЕС действует наиболее инклюзивный режим регулирования лоббизма. Технически он охватывает все группы интересов, лоббирующие свои интересы в Брюсселе. В ООН применяется другой подход – взаимодействие с внешними группами фактически сведено к международным неправительственным организациям, что и отражено в нормах и правилах лоббизма в этой организации. В то же время к реальным субъектами лоббизма в разных институтах и центрах принятия решений относятся не только МНПО, но и бизнес-группы, по поводу допустимой степени влияния которых в ООН ведётся активная дискуссия. Разные институты в системе ООН по-разному подходят к вопросам регулирования влияния бизнеса, что приводит к возникновению разных подрежимов внутри организации. Рассмотренные примеры режимов регулирования иностранного лоббизма на национальном уровне показывают, что их развитие связано с политическими мотивами отдельных государств, которые стремятся ограничить политическое и информационное влияние со стороны иностранных групп интересов, при этом оставляя свободу для иностранных экономических групп интересов.

Европейский Союз погружается всё глубже в очередной системный кризис, на этот раз спровоцированный во многом им самим. Из предыдущих кризисов ЕС выходил, как правило, окрепшим, модернизированным, с более широкими полномочиями, вверенными ему государствамичленами. Сейчас ситуация иная. ЕС подстраховался. Воспользовавшись инструментарием «делиберативной» (совещательной) демократии, он провёл грандиозную Конференцию о будущем Европы, подробно разбираемую в настоящей статье. Она была организована в современном сетевом формате с использованием новейших информационно-коммуникационных технологий. Благодаря такому формату руководство ЕС формально сумело подключить к обсуждению насущных вопросов реализации европейского проекта и углубления интеграции десятки тысяч людей и все слои общества. По их замыслу, столь внушительная репрезентативность заранее легитимизирует широчайшую линейку рекомендаций, утверждённых Конференцией. Из них Европейский парламент, Совет ЕС и Европейская комиссия теперь могут черпать любые рецепты активизации того, что ими уже делается, ужесточения проводимого курса и обновления ЕС. Они получили свободу рук, на которую рассчитывали: противникам реформ будет сложно идти против наказа избирателей. Часть мер, предложенных Конференцией, институты ЕС уже взяли в работу. Часть, возможно, потребует внесения изменений в учредительные договоры интеграционного объединения и созыва конвента. Итогом может стать глубокая трансформация того, как ЕС организован и функционирует. Проблема в том, что планы Брюсселя, похоже, далеки от действительности, вступают в противоречие с интересами остальных мировых игроков, создавая для них угрозы, вместо того чтобы способствовать равноправному международному сотрудничеству и многосторонности.

Статья посвящена анализу современных американо-китайских отношений в климатической сфере и прогнозированию перспектив их развития в ближайшем будущем. Авторы исследуют причины обострения двусторонних климатических отношений, рассматривая их историю и различия в подходах к проблеме в США со стороны двух ведущих партий и наиболее влиятельных политико-идеологических групп. Отмечается, что администрация Дж. Байдена, придя к власти, сразу стала наращивать давление на руководство КНР с целью заставить их ускорить «зелёный транзит», то есть переход от использования ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии. Стратеги американской администрации предполагают, что такой подход должен притормозить экономическое развитие Китая, дав таким образом Соединённым Штатам время для внутренних реформ, нацеленных на достижение ими глобального зелёного лидерства, которое, в свою очередь, должно обеспечить экономическое доминирование в посткризисный период. В тактическом плане администрация Байдена пытается отделить климатическую составляющую от общей политики давления на Китай. Такой подход не поддерживает большинство политико-идеологических групп. Прогрессистское крыло Демократической партии выступает за тесное сотрудничество с КНР, допуская возможность геополитических уступок за климат. Умеренные республиканцы считают возможной конструктивную конкуренцию с Пекином в климатической сфере. Консерваторы в Республиканской партии уверены, что Китай не выполнит своих обещаний. Они ратуют за климатический реализм, то есть проведение реформ в США только с учётом достижений других стран, в первую очередь КНР. Неоконсервативная группировка настаивает на неэффективности климатического давления и требует делать ставку на жёсткие геополитические шаги в отношении Пекина. Авторы формулируют вывод о том, что недовольство правящей элиты китайской политикой Байдена сильно затруднит одобрение программы климатических реформ в Конгрессе, а сдерживание КНР будет носить преимущественно экономический и геополитический характер.

Статья посвящена особенностям взаимодействия Азербайджана со странами–участницами НАТО в военной сфере на примере сотрудничества с Болгарией и Чехией. Цель исследования заключается в том, чтобы на примере взаимодействия АР с Чехией и Болгарией в военной сфере показать, что государства постсоветского пространства при выборе удачной формы (модели) сотрудничества с европейскими странами могут довольно успешно продвигать свои интересы на международной арене, даже находясь вне рамок евроатлантических структур. Для достижения поставленной цели автор в рамках данной работы даёт обзор литературы, в которой освещены различные аспекты военной политики Азербайджана, рассматривает факторы, подвигнувшие Баку к налаживанию сотрудничества в военной сфере в первую очередь с Прагой и Софией. В качестве научных методов были выбраны: историко-генетический, децизионный, кейс-стади, институциональный, а также элементы герменевтического метода. Результаты исследования в кратком изложении выглядят следующим образом: после поражения в Первой Карабахской войне Азербайджан, наряду с ведением переговоров по урегулированию конфликта под эгидой Минской группы ОБСЕ, сосредоточил силы на модернизации экономики и вооружённых сил. Важным направлением этой деятельности стало налаживание взаимовыгодного двустороннего сотрудничества с новыми членами НАТО. При этом Азербайджан стремился решить как военные задачи, выражающиеся в укреплении потенциала своей армии, так и политические, ориентированные на получение поддержки в вопросах карабахского урегулирования. Последнее имело для Баку даже большее значение, чем приобретение различных систем вооружения, так как к этому времени Азербайджан уже имел доступ к оружейным рынкам таких стран, как Израиль, Россия, Украина, ЮАР, Иордания и Турция. Налаживание взаимодействия со Прагой и Софией постепенно привело к формированию двух моделей взаимоотношений со странами НАТО: в одном случае (Чехия) речь шла о полноценном военно-политическом сотрудничестве, в другом (Болгария) – военный компонент был лишь подходом к политическому взаимодействию. Выводы исследования сводятся к тому, что, сочетая военно-дипломатическое и военно-техническое сотрудничество, Баку сумел получить от новых членов НАТО (пусть негласную) поддержку своей позиции по Карабахскому конфликту, как стало очевидным во время 44-дневной войны в 2020 году.

В статье анализируется феномен социально-политических кливажей, правого популизма во Франции и Германии в контексте альтернативных нарративов развития государств «ядра» ЕС и проблематики разделённых (прежде всего западных) обществ. Основное внимание уделяется социальным и политическим размежеваниям и обусловленным ими социально-политическим кризисам, а также политической повестке, продвигаемой французскими и немецкими популистами. Таким образом, исследовательская проблема заключается в том, чтобы выяснить, как старые и новые размежевания соотносятся с правым популизмом во Франции («лепенизм») и в ФРГ (Альтернатива для Германии), что общего и в чём различия в этом отношении между Францией и ФРГ, каким образом размежевания и правый популизм вписываются в общемировой политический контекст. В качестве теоретико-методологической базы выступает концепция разделённых обществ и компаративный метод. Характеризуя те размежевания, которые существуют внутри французского общества, авторы отмечают, что в рамках кливажа центр–периферия происходит усиление значения этнолингвистического фактора. На него, в свою очередь, накладывается новое размежевание по линии автохтоны–мигранты, тесно связанное с проблематикой исламизации и арабо-африканизации Франции. Кроме того, в контексте глобализации оформляется разделение по отношению к европейской интеграции на еврооптимистов и альтеревропеистов. Что касается Германии, то здесь особую роль приобрело региональное размежевание по линии старые землиновые земли. Миграционный фактор также имеет существенное значение в рамках тех кливажей, которые наблюдаются внутри немецкого общества. В заключение статьи делается вывод, что правопопулистский дискурс как зеркало отражает сформировавшиеся кливажи в разделённых обществах Франции и Германии. Французские и немецкие правые популисты выполняют диалектическую функцию, с одной стороны, усиливая существующие внутриполитические и внешнеполитические разломы, с другой стороны, пытаются дать свой ответ на те вызовы, которые стоят перед французским и немецким народами, а также предложить некую стратегическую альтернативу развития. Усиление социальных размежеваний и политических разделений внутри обществ европейских стран свидетельствует о кризисе внутри ядра проекта Модерна. По мнению авторов, нарастание популизма и внутриевропейских разломов позволяет говорить о том, что Модерн находится в процессе фундаментальной трансформации.

Цифровые трансформации современного мира нашли отражение как в деятельности бизнеса, так и в процессах создания стоимости, что требует усовершенствования налоговой политики. Существующие системы налогообложения не учитывают наличие цифрового бизнеса, что уменьшает налоговые поступления в бюджет. Главная задача представленной работы – анализ особенностей трансформации систем взимания НДС в Латинской Америке под влиянием цифровизации экономики. Для её реализации проведена систематизация основных характеристик цифровой экономики, отмеченных ОЭСР в качестве актуальных вызовов национальным фискальным системам. Среди них особое место занимают мобильность, развитие многосторонних моделей бизнеса. В ходе исследования было установлено, что, несмотря на значительный повсеместный рост доли цифровых товаров в ВВП, лишь пять стран региона, Аргентина, Колумбия, Коста-Рика, Перу и Уругвай, внесли правовые изменения, обеспечивающие возможность их налогообложения. В статье рассмотрены подходы разных государств региона к решению проблемы налогообложения, выявлены основные отличия в определении цифровых товаров и услуг, а также методе взимания налога. Авторы исследуют проблематику взимания НДС, опираясь на представленную ОЭСР классификацию принципов применения данного налога – по месту происхождения либо по назначению, – так как именно данные аспекты носят важнейший характер в перестройке национальных фискальных систем под реалии цифровой экономики. Данный критерий способствовал выделению основных моделей реформирования с последующим освещением их сильных сторон и недостатков. Выбранная тема исследования демонстрирует актуальность поиска методологических подходов, позволяющих решать проблемы, возникающие в условиях цифровой экономики.

Статья призвана оценить роль религиозного прозелитизма в государственной политике в американском и российском восприятии. В первую очередь различия в подходах к этому вопросу рассматриваются с точки зрения исторического опыта двух стран. Вызовы, с которыми они сталкивались (или не сталкивались в случае с США), помогает объяснить различие в их представлениях и практиках сегодня. Исторический взгляд показывает, насколько политически важной и влиятельной была прозелитистская деятельность для России. Хорошие отношения с религиозными лидерами и их движениями помогали государству поддерживать стабильность в отдалённых владениях, а активные попытки обращения других людей, то есть прозелитизм, рассматривались как политически агрессивные и социально разрушительные. Во второй части статьи рассматриваются современные последствия сформировавшихся взглядов на роль прозелитизма в государственной политике. В России в отношении прозелитизма видна преемственность между имперским, советским и современным периодами, несмотря на политические изменения. На территории России религиозные организации, связанные с США и практикующие активный прозелитизм, сталкиваются с ограничениями и запретами. Они объясняются сложившимся восприятием религии и, в частности, прозелитизма как объекта политизации, превращающего их в оружие, используемое во внешней политике. За пределами своих границ Россия использовала Русскую православную церковь (РПЦ) для прозелитизма или квазипрозелитизма, чтобы помочь в реализации политических планов. Для США обращение в религию традиционно никогда не было частью национального или политического дискурса, поэтому с американской стороны сохраняется тенденция рассматривать такую деятельность как индивидуальный опыт. Тем временем Россия продолжает преследование религиозных групп, которые продвигают агрессивную прозелитическую повестку дня, особенно базирующихся в США, таких как Свидетели Иеговы, к представителям которых часто относятся как к противникам государства.