После кратковременного периода некоторого замедления активности США в формировании либерального мирового порядка при администрации Д. Трампа пришедшие в Белый дом демократы вернули наступательный формат своей политике, объявив о решимости восстановить и усилить глобальные управляющие возможности США и статус единственного легитимного лидера. Заявления Дж. Байдена и рекомендации ведущих экспертов свидетельствуют о признании Соединенными Штатами великодержавной конкуренции между США, КНР и Россией. Для достижения преобладания в конкурентной борьбе администрация предлагает военно-дипломатический формат, когда активная и часто декларативная дипломатическая деятельность серьезно подкрепляется силовыми методами давления (санкции, пропаганда) и использованием преобладающего военного потенциала для проецирования силы в удалённых районах мира. Автор выдвигает следующую гипотезу: хотя великодержавная конкуренция не является чем-то новым в истории международных отношений, современный этап можно охарактеризовать как «новую многоуровневую конкуренцию с элементом программирования со стороны США». Важной особенностью этого этапа можно назвать не только более масштабный формат оппозиционно-конкурентной борьбы трех ведущих держав, но и новый состав (плотность) и характер международной среды. Так называемые «фоновые страны» обрели новую субъектность на современном этапе мирового развития и готовы максимально использовать новые возможности в процессе формирования мирового порядка, маневрируя между ведущими державами. Соединенные Штаты стремятся программировать ход, направленность и даже результат конкуренции на всех уровнях, направляя развитие отдельных стран в нужное русло. Цель – лишить или максимально сузить пространство для манёра у ведущих игроков – КНР и России, предотвратить формирование управляющего «евразийского» центра, а страны среднего уровня поставить в условия, когда их выбор будет заранее предопределен в пользу США/Запада. Несмотря на, казалось бы, благоприятные условия для Америки, остаются риски перенапряжения сил в процессе реализации амбициозной стратегии глобального программирования и наступательного управления. Актуальным остается вопрос о том, сумеют ли Россия и Китай противостоять политике США. Не до конца ясно, как поведут себя как растущие державы, так и малые и средние страны. Грядущие десятиле- тия станут решающими в деле формирования мирового порядка.

Автономная администрация Северо-Восточной Сирии (ААСВС), несмотря на свой непризнанный статус, выступает одним из ключевых игроков в сирийском урегулировании. В то же время она стала политическим заложником ситуации, сложившейся в Сирии в результате гражданской войны, которая характеризуется активным вовлечением во внутрисирийский конфликт внешних политических игроков, доноров и арбитров. Статья сфокусирована на теоретическом концепте протогосударственности в рамках лево-либертарианской идеологической программы, реализуемой партией «Демократический союз», в связке с силами самообороны, установившей практически единоличный контроль в самопровозглашённой автономии. В статье выдвигается тезис о характеристиках протогоударственности Сирийского Курдистана, изначально реализованного в рамках концепта «повстанческого государства», но стремящегося к легитимации в форме автономии на принципах пропагандируемого Демократическим союзом «демократического конфедерализма» в рамках Сирии как государства анклавно-конгломератного типа. В статье дан анализ политической системы Сирийского Курдистана (Рожава, Сирийский Курдистан, Федерация Северо-Восточной Сирии, Автономная Администрация Северо-Восточной Сирии) с учётом того, что курдские силы самообороны включают в себя представителей некоторых других этнических групп, когда вкупе с политической структурой территория приобретает протогосударственные характеристики, а сами протогосударственные игроки выходят за рамки определения «сирийского крыла» запрещённой в Турции Партии рабочих Курдистана. Сделан вывод о хрупкости такой политической структуры ввиду наличия легко разжигаемых межэтнических противоречий между курдами и арабами в регионе. Между тем сирийские курды, руководствуясь идеей лидера ПРК Абдуллы Оджалана о том, что для получения международного признания национальное государство не обязательно, пытаются создать политическую структуру, в которой была бы стёрта грань между сепаратизмом и местным самоуправлением.

В фокусе внимания статьи находится эмоциональный поворот последних десятилетий в социальных науках, в рамках которого их представители уделяют внимание изучению общественного и политического измерения коллективных эмоций, чувств и аффектов. Прежнее доминирование биологической и эссенциалистской парадигмы сменилось культуроцентричными подходами на базе социального конструктивизма благодаря работам в двух дисциплинах – антропологии эмоций и истории эмоций. Наследием подобной научной революции стало акцентированное изучение уникальных особенностей в ущерб попыткам исследований общих повторяемых феноменов, потому что эмансипироваться от биологической парадигмы означало показать множественность эмоциональных паттернов во времени и пространстве. Наука о международных отношениях также оказалась затронутой эмоциональным поворотом, что выразилось в начале 2000-х годов в оформлении соответствующей области конструктивистских исследований. Объектом данной работы выступила транснациональная структурная общность – коллективные эмоциональные паттерны, которые обладают повторяемостью и функционируют поверх государственных границ. Отсутствие концептуализации данного феномена объясняется наследием интеллектуальной традиции антропологии и истории эмоций, а также особенностями постпозитивистской онтологии, в рамках которой коллективный субъект каждый раз конституируется новым взаимодействием. Цель статьи – восполнить эпистемологический вакуум и наметить пути концептуализации транснациональной структурной общности, так как именно наука о МО представляется профильной для этого областью знания. Примером транснациональной структурной общности является кризисное реагирование после террористических атак, которое автор исследует через теоретико-методологическую рамку эмоциональной культуры С. Кошута в сочетании с понятием эмотивов У. Редди. Речи лидеров Израиля, США, России, Индии и Франции после шести терактов с 1972 по 2015 годов позволяют выявить единую троичную эмоциональную структуру, неизменно наблюдаемую в каждом рассматриваемом случае. Она включает в себя эмотив сожаления; компенсаторную конструкцию, состоящую из эмотивов борьбы со страхом через ответную решимость; наконец, эмотив солидарности. Данная дискурсивная конструкция функционирует и обладает устойчивостью благодаря тому, что эмоциональный код соединяет тип события (теракт) с культурным сценарием (троичная структура). Автор предлагает в будущем продолжать изучение транснациональной структурной общности через концепцию эмоциональной культуры, а также при необходимости прибегать к эпистемическим интервенциям из смежных областей, например социологического институционализма с его фокусом на исследования изоморфизма.

Статья посвящена анализу процесса трансформации НАТО в постбиполярный период и прогнозированию перспектив альянса. В контексте эволюции блока, а также с учётом различных подходов к внешней политике США со стороны двух ведущих партий и наиболее влиятельных политико-идеологических групп, авторы исследуют причины ухудшения трансатлантических отношений, в том числе то, как Вашингтон использовал потенциал альянса для решения своих стратегических задач в прошлом и настоящем. Отмечается, что после окончания «холодной войны» все американские лидеры, хотя и в различной степени, были склонны к одностороннему подходу для достижения национальных интересов Соединённых Штатов с помощью НАТО, что способствовало аккумулированию недовольства в Европе американским доминированием в альянсе и стремлению к автономии в сфере обороны и безопасности. Фактически президент Д. Трамп продолжил консервативную политику Б. Обамы в отношении НАТО, которая должна была обеспечить реализацию стратегии «поворота в Азию». Использование республиканцем жёсткой риторики и угроз серьёзно подорвало трансатлантическую солидарность. Хотя консервативные политикоидеологические группы в США поддерживали подход Трампа как «эффективный», большинство группировок в обеих партиях (либералы, реалисты и неоконсерваторы) по разным причинам считали, что такая политика не отвечает американским интересам и необходимо рассмотреть возможность предоставления ЕС большей самостоятельности в сфере обороны и безопасности. Поскольку после победы Дж. Байдена инициатива по вопросу о политике НАТО перешла в руки представителей либеральных группировок, президенту в рамках внутрипартийной конкуренции придётся искать пути для синтеза точек зрения прогрессистов, реставраторов и реформистов. Делается вывод о том, что в контексте нового баланса сил в мире администрация Байдена, скорее всего, будет вынуждена отказаться от традиционного видения роли НАТО в пользу реформистской концепции стратегической автономии Европы.

В настоящей статье исследуются подходы Турции к борьбе с международным терроризмом, которые определяются доминирующими в этой стране исламистскими и националистическими идеями. Особое внимание автор уделяет выявлению причин всплеска исламизма в кемалистской Турции и его проявлениям во внутренней политике страны. Сделан вывод о том, что рост политического влияния ислама происходил в соответствии с идеологической платформой правящей Партии справедливости и развития (ПСР). «Умеренный» турецкий исламизм в интерпретации ПСР не препятствовал распространению в Турции салафитских идей и деятельности радикальных организаций. Светские традиции страны не смогли противостоять обозначившейся тенденции к укреплению радикального исламизма, который постепенно превратился во влиятельный и устойчивый элемент внутренней и внешней политики страны. Акцентируя внимание на стремлении турецкого руководства превратить Турцию в лидера исламского мира, автор выдвигает гипотезу, согласно которой интегральными частями политического процесса в Турции стали исламизм, авторитарность и турецкий национализм. В статье показано, какую роль в усилении радикального исламизма в Турции сыграли экстремистски настроенные граждане страны, которые в 1980-х и 1990-х годах участвовали в вооружённых конфликтах за рубежом. Для изучения отношения Анкары к ИГИЛ и «Аль-Каиде» использован метод сравнительного анализа. Исследован противоречивый подход Турции к оценке террористической сущности ИГИЛ и трансформация позиции Анкары от скрытного сотрудничества с ИГИЛ к открытой борьбе с этой группировкой на территории Турции. С «Аль-Каидой» отношения развивались в обратном направлении: сначала непримиримая борьба, а затем налаживание особых отношений со сторонниками организации в Сирии, что позволило Анкаре использовать их для борьбы с правительственными силами и ослабления неуправляемых экстремистских группировок в сирийской провинции Идлиб.

В регионе Восточного Средиземноморья в последние годы наблюдаются резкое обострение соперничества и гонка вооружений. Там фактически сформировалась новая конфликтная зона, что обусловлено борьбой за доступ к энергетическим ресурсам. В эту борьбу оказались вовлечены как прибрежные государства, так и ряд влиятельных внерегиональных игроков. В регионе по существу разворачивается противостояние Турции и нацеленной на её сдерживание «балансирующей коалиции» в составе Греции, Кипра, Израиля и Египта. Мы предприняли попытку комплексного рассмотрения проблемы посредством анализа позиций этих государств по состоянию на середину 2021 года. Основные задачи статьи заключались в оценке рисков военной конфронтации и анализе возможных путей снижения напряжённости или даже частичного преодоления противоречий между сторонами конфликта. Особенность этой статьи состоит в попытке разделить две ситуации – греко-турецкие противоречия в Эгейском море и проблематику делимитации в Левантийской части Средиземноморья. Анализ показал, что Турция намерена решительно и последовательно отстаивать свои права на часть континентального шельфа, опираясь на так называемый «принцип справедливости». Анкаре фактически удалось сорвать строительство газо - провода EastMed, что ударило по интересам других стран региона. В свою очередь, Греция апеллирует к нормам международного морского права и активно ищет союзников. В этом качестве выступают Франция, Израиль и Египет. Последний может стать транзитным хабом для экспорта восточносредиземноморского газа. Мы приходим к выводу, что, несмотря на чрезвычайную сложность ситуации с точки зрения международного права, снижение напряжённости в Восточном Средиземноморье в принципе возможно. Этому способствует нежелание стран региона вступать в военную конфронтацию с Турцией, а также наличие альтернативных экспортных Израильмаршрутов. Кроме того, внимательный анализ позиции Греции показывает наличие предпосылок для компромисса между Афинами и Анкарой по части вопросов двусторонней повестки.

В статье рассматривается реформа административно-территориального устройства Франции 2015 года, которая повлекла за собой ревизию компетенций центра и регионов. Автор пытается выяснить, каким образом она изменила влияние пространственного фактора на электоральное поведение граждан в ходе первого тура президентских выборов, а также какие паттерны голосования регионов Франции можно выделить до и после реформы. Для ответа на поставленные вопросы посредством индекса пространственной автокорреляции Морана был проанализирован такой феномен, как «эффект соседства», а также посредством метода многофакторного районирования на основе диаграммы параллельных координат были выявлены паттерны голосования во время первого тура президентских выборов 2012 и 2017 годов. При определении паттернов голосования автор рассмотрел социально-экономические и демографические переменные, объясняющие поддержку кандидатов на выборах, а также количество преступлений против мигрантов-мусульман в контексте миграционного кризиса 2015 года. Результаты исследования показывают, что административно-территориальная реформа Франции нивелировала влияние «эффекта соседства» на электоральное поведение граждан в регионах, что указывает на тенденцию к их децентрализации. Что касается паттернов голосования, то Марин Ле Пен получает электоральную поддержку преимущественно в восточных регионах, в которых отмечается высокий уровень миграции и безработицы. В западных регионах, в которых отмечается низкий уровень миграции и низкий уровень безработицы, избиратели голосуют за других кандидатов, которые не выстраивают свою повестку только вокруг миграционного вопроса. За победителя президентской гонки голосует столичный регион, в котором отмечался высокий уровень миграции, низкий уровень безработицы и низкий уровень бедности, а также было зафиксировано большое количество преступлений против мигрантов-мусульман. Реформа не изменила паттерны голосования регионов, что отражает тенденцию на рецентрализацию власти и сохраняет за столичным регионом главенствующую роль при принятии решений.

Пандемия COVID-19 оказала чрезвычайно негативное влияние на музыкальную индустрию в Казахстане. Её представители были вынуждены закрыть площадки или отменить выступления и не могли работать в обычном режиме. Этот сектор вынужден был искать собственные способы борьбы с последствиями пандемии в отсутствии государственной поддержки. При этом сказывался недостаток навыков работы в цифровой среде, трудности с доступом к программному обеспечению для записи концертов или онлайн-выступления. Учитывая потребность в исследовании влияния пандемии COVID-19 на представителей музыкальной индустрии в различных географических регионах, настоящая работа опирается на результаты проведённого опроса. В период с февраля по июнь 2021 г. мы обратились к 102 представителям музыкальной индустрии по всему Казахстану. Мы собрали данные о том, какое влияние пандемия оказала на музыкальную индустрию страны. Результаты опроса показывают, что участники музыкальной индустрии потеряли значительную часть дохода из-за COVID-19. Наше исследование выводит несколько следствий для политики, которые можно учесть при разработке стратегии восстановления музыкальной индустрии в Казахстане. Лица, определяющие политику, должны рассмотреть вопрос о разработке финансовых схем для поддержки представителей креативных профессий во время пандемии. Было бы полезно предоставить гранты для поддержки специалистов творческих профессий, которые особенно остро сталкиваются с негативными последствиями пандемии. Результаты проведённого исследования демонстрируют необходимость объединять исследователей и музыкантов в ассоциации, которые могли бы проконсультировать их о возможностях получения грантов и специальной поддержки от государственных и независимых фондов.