В статье на основе разрабатываемых в международной политэкономии подходов исследуются процессы становления финансовой власти Китая. Обретение такого вида власти, которая позволяла бы влиять на поведение других государств через систему финансовых взаимосвязей с ними, выступает важным фактором утверждения КНР в статусе сверхдержавы. Базовые предпосылки для формирования финансовой власти Китая к настоящему моменту сложились: страна обладает крупнейшей в мире экономикой и третьим по величине после США и еврозоны финансовым рынком, развитыми внешнеполитическими связями и значительной военной мощью. Огромный экономический потенциал даёт возможность Китаю активно наращивать зарубежные капиталовложения, а также инициировать создание новых многонациональных банков развития. За счёт этого КНР постепенно выстраивает каналы и механизмы влияния в мировой финансовой системе, хотя пока и не выходит на лидирующие позиции в ней. Трансформация Китая в мощный полюс силы в мировых финансах требует ускорения интернационализации юаня, транснационализации бизнеса китайских банков, а также превращения КНР в глобальный финансовый центр, способный предложить международным инвесторам широкие возможности по размещению и привлечению капитала, сопоставимые с теми, которые обеспечивают США. В свою очередь, достижение этих целей практически невозможно без проведения масштабной либерализации международных валютно-финансовых отношений КНР, включая введение свободной конвертируемости юаня. Власти Китая сегодня заявляют о готовности к подобным преобразованиям, подтверждая её отменой ряда важных ограничений. Вместе с тем повышение открытости китайского финансового рынка способно усилить его уязвимость к неблагоприятным внешним воздействиям, источником которых могут стать, в частности, США, незаинтересованные в возвышении Китая в мировых финансах. Учитывая это, власти КНР, вероятно, будут осмотрительно проводить либерализацию, притормаживая её по мере возникновения угроз внутренней стабильности. В этой связи в статье обосновывается предположение, что укрепление влияния Китая в мировых финансах станет длительным, неравномерным и противоречивым процессом, который может сопровождаться кризисными явлениями, провоцируемыми обострением борьбы с США за доминирование в финансовой сфере и за глобальное лидерство в целом.

Статья посвящена проблеме эффективности экономических санкций, которые в возрастающей степени используются в качестве инструмента внешней политики. Она выходит за рамки традиционного подхода, в котором эффективность оценивается с точки зрения изменения политического курса страны-цели под влиянием санкций. Вместо привычной связки «государство–государство» автор исследует влияние санкций на поведение бизнеса, то есть рассматривает их эффективность в связке «государство–бизнес». На опыте США по применению вторичных санкций против американского и зарубежного бизнеса поднимаются два исследовательских вопроса. Первый: почему бизнес нарушает санкции? являются ли такие нарушения преднамеренными или случайными? Второй: как влияют на соблюдение санкционных законов вторичные санкции (штрафы)? Меняют ли они поведение бизнеса в сторону лояльности к американским властям, или компании продолжают нарушать «правила игры»? Исследовательские гипотезы предполагают, что нарушение бизнесом режимов санкций имеет рациональную мотивацию: он действует преднамеренно с целью максимизации прибыли. Однако штрафы, порождающие риск ещё более значительных потерь, склоняют к соблюдению санкций. Для проверки гипотез на основе материалов расследований Минфина США создана база данных, в которой отражено 205 случаев применения штрафных мер властями США против бизнеса за последние 10 лет (2009–2019). База данных состоит из 73 переменных. Полученные данные обработаны методами частотного анализа. Проведённая работа не подтвердила гипотезу о преднамеренном характере нарушений со стороны бизнеса. Такие нарушения присутствуют, но они не являются преобладающей практикой. Вторая гипотеза подтверждена: компании существенно меняют своё поведение в сторону соблюдения режимов санкций. Исследование даёт принципиально новую картину эффективности санкций США как мирового лидера по числу случаев их применения. В отличие от связки «государство–государство» в связке «государство–бизнес» они показывают высокую эффективность.

В статье рассматривается деятельность МОТ как старейшей международной организации, анализируются её основные трансформации в условиях глобализации, требующие значительных изменений в её правотворчестве. В статье раскрывается основная проблема МОТ – задача ратификации конвенций большинством стран-членов с целью глобального распространения норм в области трудового права; анализируются усилия МОТ на этом направлении. Показано, что организации пока не удаётся решить проблему ратификации многих важных конвенций. Обосновывается, что трудности вступления в силу конвенций из-за недостаточного уровня ратификации могут привести к потере контроля над политическими последствиями принимаемых МОТ мер. Проведён анализ проблем фрагментации международного права на примере распространения трудовых стандартов и регулирования рынка труда, роли государственных и частных транснациональных субъектов, что привело к выводу об особой опасности фрагментации из-за противоречивого толкования общего права. В статье раскрывается ряд проблем применения рекомендации МОТ №204 о переходе от неформальной к формальной экономике (2015), который, по мнению автора, не должен форсироваться, так как в современном мире неформальная экономика способствует уменьшению бедности, позволяя работать тем, кто не может быть привлечён к найму в формальной экономике, прежде всего из-за налоговой системы; отмечено, что осуществление зелёной инициативы и программ зелёных рабочих мест способствует расширению формального сектора занятости в развивающихся странах. Данная рекомендация оценивается автором как чрезмерная по охвату областей жизнедеятельности современного общества, выходящая за пределы мандата МОТ. Рассмотренное в статье замедление нормотворческой деятельности МОТ в последние десятилетия позволяет заключить, что основной фактор неустойчивости заключается в отсутствии заметного прогресса в ратификации принятых конвенций.

В условиях нарастания конфликтности в цифровой среде в современной научной литературе проявляется склонность анализировать данную сферу международных отношений с позиций политического реализма и с опорой на представления и концепции, сложившиеся в данной школе ещё в эпоху биполярного ядерного противостояния. Одним из наиболее проработанных и популярных теоретических направлений реализма является теория сдерживания. Авторитетные американские исследователи, такие как Дж. Най и М. Либики, а также ряд других авторов утверждают, что стратегия сдерживания по аналогии с ядерным сдерживанием, но с некоторыми модификациями, может быть использована и в отношении кибервооружений. В этой связи академическим сообществом был предложен и активно используется новый термин «киберсдерживание» (cyber-deterrence). Эти концептуальные построения находят своё отражение на уровне практической политики. В частности, согласно Стратегии национальной безопасности от 2017 года, США стремятся к сдерживанию конкурентов и противников в киберпространстве. Цель статьи заключается в научной критике американской концепции «киберсдерживания» путём рассмотрения её в контексте особенностей цифровой «дилеммы безопасности». Доказывается, что эти особенности настолько фундаментальны, что сдерживание в киберпространстве принципиально отличается от сдерживания в любой другой сфере международных отношений. При этом ни авторы концепции «киберсдерживания», ни политики, реализующие её на практике, этих особенностей не учитывают. Современные информационно-коммуникационные технологии принципиально отличаются от всех предыдущих технологий, что необходимо учитывать при их военном использовании. Аналитические категории, разработанные в период ядерного сдерживания, не могут применяться к цифровой среде без существенной модификации. В этой связи особенно востребованными становятся нормы ответственного поведения государств в глобальном информационном пространстве. Их выработка рассматривается в качестве одного из инструментов снижения конфликтности в данной области.

Отличительной чертой современной эпохи является то, что чем активнее идет процесс глобализации, тем выше интерес различных этнических групп к своим родным языкам, которые рассматриваются ими как по существу единственное оставшееся у них средство самоидентификации. Сегодня и политологи, и лингвисты изучают язык как важнейшую часть социальной реальности, а языковая политика стала мощным инструментом политики государственной. Статья посвящена анализу современной языковой политики через призму языковых ситуаций, сложившихся в трёх разных странах и автономных регионах: Каталонии, Перу и Филиппинах. Их объединяет то, что испанский язык, будучи экзогенным для этих территорий, насаждался в XVI веке по сути одинаковыми методами. Однако его судьба сложилась по-разному в каждом из рассматриваемых примеров. Например, в Каталонии и Перу ему удалось вытеснить автохтонные языки практически из всех сфер социальной жизни общества, кроме бытового общения. Но с течением времени автохтонные языки стали постепенно восстанавливать свои функции, причём процесс нормализации каталанского языка пошёл настолько успешно, что испанское правительство обеспокоилось положением испанского языка на территории Каталонии. В Перу язык кечуа (runasimi) получил статус коофициального языка, нормализационные и кодификационные процессы ещё только запускаются, при этом происходит тесное взаимодействие и взаимовлияние эндогенного и экзогенного языков как факторов формирования национальной идентичности. Иная ситуация сложилась на Филиппинах, где испанский язык, благодаря последовательной языковой политике, стал прочно ассоциироваться с колониальным прошлым этой страны и к концу ХХ века вышел из употребления, а на его место пришёл английский язык. Рассмотренные примеры показывают зависимость успешности и характера протекания политических процессов от сбалансированности языковой политики, проводимой администрацией в полиэтничном обществе.

В статье рассматриваются структурные элементы концепции сообщества безопасности и её приложение к опыту Юго-Восточной Азии. Актуальность исследования связана с официальным запуском в 2015 г. Сообщества АСЕАН, которое состоит из трёх ключевых элементов – экономическое сообщество, сообщество политики и безопасности и социокультурное сообщество. Новизна настоящей работы заключается, во-первых, в использовании обновлённого подхода к анализу сообществ безопасности, во-вторых, в переосмыслении опыта АСЕАН в вопросах формирования такого рода общности. Значимыми переменными, обуславливающими становление отношений, исключающих вероятность применения силового инструментария для преодоления противоречий, выступают чувство «коллективного мы» среди правящих элит и населения, наличие общих целей, интересов и разделяемых всеми членами сообщества ценностей, приверженность ключевым нормам и принципам функционирования объединения, наличие прочных каналов коммуникации между государствами, способность коллективного реагирования государств на внутренние и внешние вызовы и урегулирования конфликтов мирным путем. Таким образом, одним из ключевых нововведений исследования служит утверждение, что помимо политического истеблишмента, разделяющего общие ценности, принципы и нормы, субъектом сообществ безопасности также выступает гражданское общество. В заключение делается вывод, что в настоящее время АСЕАН представляет собой зарождающееся сообщество безопасности плюралистического типа. При сохранении существующих проблем переход к зрелой стадии не представляется возможным. К числу ключевых ограничений АСЕАН можно отнести проблему формирования коллективного целого, периодический отход от основополагающих принципов Ассоциации, трудности при достижении консенсуса по ряду чувствительных вопросов. В качестве конкретных примеров автор приводит разные позиции стран–участниц объединения по проблеме Южно-Китайского моря, а также отсутствие единого подхода к «Свободному и открытому Индо-Тихоокеанскому региону», формирующемуся в новом геостратегическом пространстве.

В статье рассматривается вопрос достижимости денуклеаризации КНДР. В частности, исследованы принципиальные расхождения в интерпретации понятия «денуклеаризация» с точки зрения северокорейской и американской сторон переговоров. Проведён анализ технологических возможностей КНДР по сохранению ядерного арсенала и поддержанию его в боеспособном состоянии в закрытом режиме. На основании геофизических исследований ряда зарубежных аналитиков, а также официальных докладов ООН и других структур выявлено, что у Пхеньяна с высокой вероятностью реализуется программа наивысшего приоритета по сохранению ядерного и ракетного оружия. Показано, что с высокой степенью достоверности КНДР обладает технологическими возможностями, позволяющими её руководству поступиться частью ракетно-ядерного потенциала без критического урона для своей обороноспособности. Сделан вывод о невозможности гарантировать международным сообществом безопасность КНДР, а вместе с этим и её правящего класса, что имеет критически важное значение при анализе достижимости денуклеаризации. Прогнозируется тупик в переговорах между Дональдом Трампом и Ким Чен Ыном в поиске компромисса через отказ от ракетно-ядерной программы в обмен на отмену санкционного режима. На основании анализа внутренней ситуации в КНДР и стратегической обстановки в Северо-Восточной Азии показана недостижимость реальной денуклеаризации без отстранения Ким Чен Ына от власти. Дано объяснение практической нереализуемости демонтажа северокорейского режима с использованием технологий «цветных революций» или гибридных войн, следствием чего является высокий риск прямого вторжения в случае срыва американо-северокорейских переговоров и эскалации военно-политической обстановки в регионе. Рассмотрены неблагоприятные факторы, кумулятивное воздействие которых способно привести к конфликту на Корейс ком полуострове, если окончательный провал переговорного процесса станет реальностью. В конце статьи приводятся выводы, учёт которых может быть полезным для ведомств, отвечающих за выработку внешней политики России, в том числе в регионе Северо-Восточной Азии.

Рецензия на книгу: Pе´rouse de Montclos M.-A. L’Afrique, nouvelle frontiе` re  du djihad? Paris: La Dе´couverte, 2018. 239 p.

Перуз де Монкло М.-А. Африка, новая граница джихада?Париж: Ла Декуверт, 2018. 239 с.

Рецензия на книгу: Acharya A., Buzan B. The Making of Global International Relations: Origins and Evolution of IR at its Centenary. Cambridge University Press, 2019. 392 p.

Ачария А., Бузан Б. Создание глобальных международных отношений: возникновение и развитие дисциплины в течение последних ста лет. Кембридж юнивёрсити пресс, 2019. 392 с.